— Ваша вторая большая роль — тоже красавец, Эдвин из «Сильвы». Чем запомнились съемки?
— Если честно, с жанром оперетты у меня нет ничего общего, о чем я сразу сообщил режиссеру «Сильвы» Яну Фриду. Тот ответил: «Это и хорошо». Со мной снимались Виталий Соломин, Игорь Дмитриев, Татьяна Пилецкая, Павел Кадочников и другие артисты, которые тоже в оперетте не работали. Они все поют в «Сильве» чужими голосами, и я — не исключение. Когда меня утвердили, уже существовала запись Алексея Стеблянко, озвучившего моего героя. Петь сам я в любом случае не смог бы. У меня баритон, а у Эдвина партия тенора.
— Как это — ничего общего? Вы же пели в юности в группе, на нескольких инструментах играете...
— Пел, но с опереттой до сих пор не дружу. Когда был в Вене, специально ходил посмотреть, как австрийцы это делают. Да, немного лучше, чем остальной мир. Но видимо, надо там родиться, чтобы тонко прочувствовать всю красоту жанра.
А играл и пел я в ансамбле со своими же ровесниками, это было давно и нельзя назвать профессиональным. В подростковом возрасте мы слушали «Битлз», «Энималз», «Криденс», «Роллинг Стоунз», Эрика Клэптона — много всего, что разительно отличалось от музыки, которую передавали по советскому радио. Чтобы поймать Би-би-си или пиратские радиостанции, сами делали разные приспособления. Ведь музыку «загнивающего капитализма» в нашей стране глушили.
То, что нам удавалось послушать, записывали на большие бобины, разучивали и уже к следующим выходным могли сыграть на танцульках. Такой вот был у нас кружок «Умелые руки». Конечно, играли мы кто во что горазд и наши выступления были сумбурными. Но ведь тогда не было ни Интернета, ни компьютеров, ни хорошей аппаратуры. Да и дискотек не было. У каждой школы был свой ансамбль, и танцевали только под живую музыку.
