Однажды мама прислала письмо, до сих пор его храню. Там рефреном звучит одно: «Прости, прости, прости... Виновата, виновата, виновата...» Когда перечитываю эти полуистлевшие листочки, где буквы взволнованно налезают друг на друга, перехватывает горло от слез: «Леночка, родная, ненаглядная! Тебе был годик. Я кормила тебя грудью и плакала, слезы капали на твое личико. Это было мое последнее кормление. Потом увезла тебя бабушка в Смоленск. И никак не думала, что надолго тебя увезли к дедушке и бабушке. Так сложилось. Сердце мое виновато. Я виновата. Хочу верить, что ты простила меня до конца. И я надеюсь, что прощена...»
От мамы осталось ее покаянное письмо, от папы — фотография, где он молодой, с шапкой кудрявых волос, стоит рядом с мамой, взяв ее под руку. Оба счастливо улыбаются. А на обратной стороне надпись его рукой: «На гастролях театра Ленком во Львове. 1955 год».
И все же хорошо, что папа успел сказать самые главные слова на свете: «Я тебя люблю». А больше мне ничего и не надо. Мы все-таки, оказывается, родная кровь.
