Одним словом, компания собралась веселая, все свои, родные, шампанское льется рекой. Праздник встретили шумно. Замечаю, что мой Валечка всю ночь танцует с Таней. Мы болтаем, выпиваем, а они вальсируют без остановки. Очень колоритная пара: Танюша постарше и посолиднее, Валя — совсем мальчишечка пьяненький. Повис на Орловой всем своим тщедушным телом, если бы она его не поддерживала, упал бы.
Приехали домой, выспались, и тут Валя вдруг говорит: «Я очень полюбил Орлову». Боже, какими мы были детьми! Я собрала вещи. Куда идти? На дворе каникулы. Конечно же в театр. Орлова играла в новогодних сказках Варвару-ключницу. Захожу к ней в гримерку и реву:
— Таня-я-я, он тебя любит...
— Сдурела, что ли, девушка? — отвечает она басом. — А это что такое? — показывает на вещи.
— Из дома ушла-а-а. Он сказал, что тебя любит!
— Значит, так. Переезжай ко мне.
— Как? У вас, может, любовь начнется, я вам мешать буду!
И я переехала к Орловой на Суворовский бульвар. Валя периодически звонил Тане и часами объяснялся ей в любви. Она, сидя на стуле в коридоре с трубкой в руке, его увещевала. Я бросалась собирать вещи. «Дура, что ли, совсем?! Куда ты поедешь? На вокзал?» — басила сурово Таня. Этими разговорами их любовь и ограничивалась. Как понимаю, во мне Валя не нашел понимания, любви, опоры, а Таня была девушкой постарше, с твердым характером. А может, так в нем говорила обида и он по-детски хотел отомстить...
Очень скоро в театре узнали, что мне негде жить. Вызывает к себе завтруппой и, попыхивая сигаретой, спрашивает:
— Ну что, Муха, рассказывай, что происходит?
— Ничего, Нора Владимировна.
— От мужа, говорят, ушла. Тебя же надо жильем обеспечить? Гончаров спрашивает, не вечно же ты будешь у Орловой кантоваться?
Какие все-таки удивительные люди работали в нашем театре. Я совершенно непрактичный человек, никогда ничего не просила. Сами приходили и все давали.
В театре меня полюбили, несмотря на мою крупность и буйство характера, ласково звали Мухочкой. Я была неугомонной, беспрерывно фонтанировала. Не могла спокойно пройти по коридору, чтобы не спеть что-то громко. Галина Александровна Анисимова выскакивала из гримерки и мягко корила: «Некоторые к роли готовятся. Ну что ты орешь?!» А из меня радость перла. Когда ты любишь профессию и это взаимно, наступает вечный праздник...
Так и в нашей истории с Мартыновым. Я не добивалась его расположения, он не преследовал своей любовью. Все произошло само собой. Когда пришла в театр в 1982-м, он, любимец Гончарова, был заслуженным артистом. За плечами главная роль в фильме «Право на прыжок», прототипом его героя послужил Валерий Брумель. На экраны только что вышел «Военно-полевой роман», где Мартын (так Сашу все звали) сыграл очень романтичную роль. От его комбата героиня Натальи Андрейченко в буквальном смысле теряла голову. Таким был Мартынов и в жизни — великолепный, просто настоящий Давид Микеланджело. Носил себя гордо, как хрустальный кубок.
Хороший старт, внешность, море обаяния. Куда бы Саша ни приходил, сразу же становился центром притяжения. С одной оговоркой — если был в хорошем настроении. Он часто уходил в себя, теряя интерес к окружающим. Был интеллектуалом, умным, начитанным человеком, интересным собеседником, нестандартно мыслящим. До Школы-студии МХАТ учился на геологическом факультете. Вот и все, что я о нем знала.
Виделись мы в театре довольно часто. Познакомились еще в Одессе, он вводил меня на роль в спектакль «Родственники». В героя Мартынова по пьесе я влюбляюсь. А в жизни даже не думала об этом. Очень настороженно к нему относилась. Он настолько был избалован женским вниманием, что, наоборот, сторонилась его — у меня своя любовная драма развивалась.
