Однажды ночью что-то стало так нехорошо на душе. Я знала, что у Андрея в филиале идет «Игра теней», позвонила туда на вахту и спрашиваю:
— Андрей Болтнев пришел?
Вахтер:
— А ты кто?
— Жена.
— Да какая ты жена?! Посмотри, какой он явился! Падает, на нем лица нет!
Помню, в лучшие наши годы гуляли мы по Москве. В районе Новокузнецкой стояли заброшенные особняки, и Андрей, указав на один из них, говорил: «Вот разбогатею, выкуплю этот дом. У меня обязательно будет два этажа, камин и собака». Он мечтал о спокойной жизни рядом с нами. Как давно это было!
В начале девяностых начались проблемы со съемками в кино. Заработки у Андрея упали, и уже я ему высылала деньги. В «Красном факеле» зарплату задерживали месяцами, поэтому старалась подработать на корпоративах. И сколько у мамы было антиквариата всякого — все в комиссионку снесли. Когда муж приехал в последний раз в сентябре 1994 года, показалось, что он часто хватается за таблетки от головной боли, хотя пить в последний год перестал совсем. Свозила его в Академгородок, приодела, и он улетел в Москву репетировать у Татьяны Ахрамковой. А у меня в душе поселилась тревога. Перед отъездом сказала мужу, что Машу поцарапала уличная кошка, а он вдруг как вскинется, как закричит:
— А ты знаешь, что такое столбняк?!
— Андрей, ты что?
Показалось, что он снова готов сорваться.
Я хорошо помню тот день. Была еще дома, когда неожиданно позвонила директор театра: «У тебя, говорят, ремонт? Тебе не оказать материальную помощь?» Очень удивил этот вопрос. С чего бы это стали выделять деньги? Положила трубку с чувством тяжести на сердце. Вечером был спектакль на Малой сцене. Сижу в гримерке, вдруг без стука влетает главный режиссер, садится и смотрит на меня. Я сразу все поняла.
— Андрей?
— Да...
Холод пробежал по спине.
— Все?!
— Да...
Вызвали Машу. Она прибежала, обняла: «Мамочка, мамочка!» Я не кричала, не рыдала. До дома провожала актриса, которая со мной гримерку делила. Уже полгорода о смерти Андрея знало.
