Никогда не ревновала Сашу. Во-первых, он не давал повода, а во-вторых, за всю жизнь ни разу в нем не засомневалась. Когда начинаю приставать с шутками на эту тему, он злится. Как-то нашей маленькой Оксанке я сказала: «Если к нам придет женщина с ребенком и скажет, что это — сын или дочка Голобородько, немедленно папе цветы, детям мороженое!» Всегда говорила, что такие мужчины, как мой муж, должны размножаться. Отцом он был сумасшедшим — баловал Оксану нещадно, ну иногда, правда, воспитывал. Дочь вспоминала, как однажды пришла после одиннадцати и он в прихожей тряс ее за плечи.
Маша, наша внучка, наблюдает за нами. Недавно поразила словами: «Очень хочу прожить жизнь как вы. Мне нравится даже, как вы ссоритесь».
Себя всегда считала независимой творческой личностью. И Саша внушал, что я как актриса лучше него. Но я не была тщеславна и настолько любила мужа, что не задумываясь посвятила ему свою жизнь. Мы были неразлучны со дня нашей свадьбы, ни разу не отдыхали порознь. Где-то в интервью он сказал о себе: «Я однолюб!» Это точно. Почувствовала это с первого раза — того самого, когда спросила:
— Что такое любовь? — а он ответил:
— Ответственность.
Эту ответственность за меня муж несет вот уже пятьдесят пять лет.
Жаль, что Саша не сыграл в пьесах Чехова, потому что он настоящий чеховский интеллигент. Живет незаметно, никогда не выпячивается. Тормошу его: «Ну почему ты не идешь на передачи? Смотри, все ходят. Тебя ведь забудут». Он поднимает на меня не глаза, а синющие брызги, и говорит: «Света, я же тебе сказал, искусство — это только часть жизни. А главное, это се-е-мь-я! И вообще, «служенье муз не терпит суеты; прекрасное должно быть величаво»!»
