Полтора месяца после этого каждый день шаталась по Тель-Авиву и рыдала — такой сильный был нервный срыв! Антон меня очень поддерживал, увещевал: «Наташ, это не твоя вина. Будет еще роль». Потом успокоилась и дала себе клятву: «Ни слезинки больше не пролью, если не утвердят! Нет — значит, не мое!» И роль в «Паутине» того же Ускова, который меня запомнил, стала той соломинкой, за которую я ухватилась, чтобы вернуться в Москву из Израиля, где оставила телевидение и... мужа.
— У вас ведь в Израиле и сын родился, что же пошло не так?
— Отношения роковым образом изменились, когда в семье появился ребенок. Причем долгожданный — я забеременела только через четыре года после переезда в Тель-Авив. Чудо произошло в ночь на Рождество, которое мы отмечали в Москве... И нашему счастью не было предела! Хотя гормоны скакали будь здоров. Я почему-то была уверена, что жду девочку. Когда врачи сказали «У вас мальчик», у меня началась паника: «О боже, ведь его заберут в армию!» Звоню маме, плачу:
— Что делать?!
А она смеется:
— Дурочка, успокойся!
Вместе с Антоном выбрали красивое имя — Ролан. На родах мы держались за руки. Мне делали кесарево сечение — бедра оказались слишком узкими, а мальчик получился крупным. Вокруг собрался консилиум врачей, и по зеленому лицу Антона я видела, что за перегородкой с нижней частью моего тела происходит что-то страшное... Утешала мужа:
— Ты не волнуйся так!
Врачи успевали шутить:
— Кто кого должен успокаивать?
Первые полгода с малышом стали для нашей семьи испытанием. Антон уставал на работе, а дома его встречала жена в послеродовой депрессии. Меня удручало и то, что за время беременности я набрала тридцать шесть килограммов — аппетит был зверский. Когда родила, живот остался таким, как будто жду еще двойню! Все вещи стали малы, кроме безразмерных шаровар...
Избавилась от лишнего веса за полгода — есть больше не хотела, занималась спортом, крутила обруч, а после кесарева этого категорически нельзя было делать. Мышцы как-то неправильно срослись, и в результате на животе осталась лишняя кожа, которую теперь можно убрать только пластической операцией. Уверена, что мужчину, который любит женщину, не напугают никакие ее изъяны. Но мне казалось, что я перестала привлекать Антона, и все чаще задавалась вопросом: «А люблю ли я его?»
