От неожиданности я растерялся. Засуетился и — нет чтобы проводить! — просто дал адрес Гали. Оля поблагодарила и убежала. И я понял, что это был знак Судьбы. Слышал, что с ней был близко знаком один из моих приятелей, Симон Маркиш, и тут же позвонил ему:
— Сима, я дозрел! Знакомь меня с Бган!
Он был в курсе моей истории:
— Ну ладно, о чем разговор. Скоро у Оли день рождения, я спрошу ее, можно ли тебя привести».
Оля, видимо, разрешила, и Сима взял меня с собой. В ноябре ей исполнялся тридцатник, я был младше на три года.
Бган жила прямо за американским посольством в знаменитом доме Гинзбурга — образце архитектуры конца двадцатых годов, уже превращавшемся в развалюху. У нее была странная двухэтажная квартира в тридцать метров, состоящая из двух комнаток. На верхнем этаже от комнаты был отделен закуток, в котором стояли двухконфорочная плита и сидячая ванна. И вот в этой квартирке собралась большая компания праздновать Олин юбилей. Андрей Тарковский, который был дружен с Олей, притащил ящик пива. В 1966-м это было круто!
В Ольге был природный демократизм, она любила его подчеркивать. Бган не делала разницы между известным человеком и простым дворником. У нее бывало огромное число друзей, которых она любила. В ее компанию с охотой приходили режиссер Тарковский, художник Игин, писатель Маркиш. Среди этих интеллектуалов совершенно органично себя чувствовала ее старшая сестра Эра — замечательная тетка, водитель огромного грузовика. Олино присутствие снимало противоречия любой, даже самой разношерстной компании.
