Клавдия Михайловна Половикова — отдельный персонаж. Замечательная артистка и, насколько я помню, властная и недобрая женщина. Она играла на сцене Московского театра драмы, а впоследствии снималась у Пырьева в «Идиоте» и у Бондарчука в «Войне и мире». В семье ее звали Роднуша. Серовой, как я теперь понимаю, ее мать завидовала. Потому что талантом она хоть и была равна дочери, но внешностью Роднуша, как говорится, не вышла, ей давали в основном характерные роли. А ее Валя — актриса номер один, да еще и произносилось это с придыханием. А мужья-то какие! Один — Герой Советского Союза, у другого шесть Сталинских премий. Ей было обидно...
По отношению ко мне Роднуша была фальшиво любезна, я это чувствовал. Вот чего не было в тете Вале (именно так я ее называл) начисто, так это материнской зависти и фальши. С Валентиной Васильевной у меня были замечательные отношения. Я никогда не ревновал ее к отцу. Ни повода к этому не было, ни обид. Тетя Валя очень заботилась о том, чтобы в ее присутствии у Тольки не было передо мной домашних привилегий.
Как-то лет десяти я ночевал в Переделкино. Еще не спал, когда пришла тетя Валя в несколько «туманном» состоянии. Я, естественно, тогда не понимал, что с ней такое было. Серова села на кровать и вдруг начала говорить, что ни в чем перед моей мамой не виновата, что никого из семьи не уводила. «Алеша, ты только на меня не обижайся!» — просила она со слезами на глазах. Такое происходило не раз и не два. А я на нее и так не обижался! У меня не было другой жизни, я ведь не помнил момента ухода отца из семьи. Об этих визитах тети Вали я никому не рассказывал.
