— То есть Годунов не собирался просить политического убежища? Просто случай?
— Думаю, тут многое сошлось. Перед самыми гастролями к Годунову и Власовой заходил Анатолий: надо было что-то взять или передать, уже не вспомню. Он рассказывал, что квартира была пуста. Значит ли это, что они заранее планировали остаться в Америке и распродали имущество? Не знаю. Конечно, солисты балета — люди творческие, эмоциональные, взрывные. Их не просто загнать в какие-то рамки. Рассказывали, что когда Рудольф Нуриев объявил о своем решении остаться в Париже, его посадили в комнате, которая считалась нейтральной территорией: выйдя в одну дверь, ты возвращался в СССР, в другую — оказывался на Западе. Нуриев потом вспоминал, как думал: «Зачем я все это затеял? Мне ведь и так хорошо живется: танцую лучшие партии, езжу по миру, меня любит публика. К тому же не хочется оставлять родных». Уже решил все отменить, но услышал, как за «советской» дверью один гэбист говорит обидные слова в его адрес. Взорвался и вышел «на Запад».
Но все же такие решения, как смена гражданства, редко принимаются спонтанно. Они выстраданные, продуманные, подготовленные. Помню, как спустя несколько лет после истории с Годуновым я в составе небольшой оперно-балетной группы двух театров полетела на гастроли в Нью-Йорк. И поражалась, что моя однокашница Валя Козлова и ее муж Леня, учившийся вместе с Анатолием, тащили с собой кучу балетных туфель и костюмов. Думала: богато живут в Большом театре! Валя танцует два па-де-де — в «Корсаре» и в «Лебедином», а туфель пар сто! И пачка на каждом выступлении новая. Обратно Козловы ехали налегке. Мы удивлялись, какие они умные: все продали, чтобы обставить в Москве новую квартиру. А на самом деле на следующих гастролях они остались на Западе и просто готовили себе задел на будущее: балетная обувь и костюмы там дорогие.
— Если люди вывозили с собой по сто пар обуви или все свои сбережения — при невозможности купить валюту, видимо, вложив их в драгоценности, — как они беспрепятственно проходили таможню?
— Отправляясь на серьезные гастроли, труппа занимала целый самолет. Никто никого не досматривал.
