Когда Петя c последней своей супругой Танечкой Танаковой уехал жить в Ленинград, мы продолжали поддерживать связь. Они очень любили друг друга. Таня была его лучиком, солнышком. Петя уже тяжело болел, она ухаживала за ним, продлила ему жизнь.
Я бывала в их скромной ленинградской квартирке на Миллионной улице. У Пети жили кошки, и кто-нибудь из хвостатых любимцев всегда сидел у него на руках. Они помогали ему выздоравливать. Вельяминов очень любил животных, но кошек особенно. Часто давал деньги кошачьим приютам.
Но вернусь к съемкам «Теней...» Работа над эпизодом cвадьбы Стешки и Большакова и дальнейшего ее побега к Фролу пришлась на зиму. Мороз стоял жуткий — градусов двадцать, не меньше! А мне предстояло выскочить из избы в одном сатиновом платье и фате, пролезть через забор и забраться в телегу, которая понесет к Фролу.
Снимаем дубль: пролезаю, забираюсь. Но Борис Новиков, сидевший на облучке, трогает так внезапно, что я валюсь лицом в сугроб. Снимаем второй дубль, третий.... На пятой попытке зуб на зуб уже не попадает, ног не чувствую. Наконец сняли. Владимир Аркадьевич втолкнул меня в автобус, кричит реквизитору Вале Ивлеву, чтобы принес на площадку водку «для сугреву», — на съемках всегда имелась бутылочка для экстренных случаев. Валя, сидевший в углу, с трудом поднял голову и пробормотал: «Оч-чень долго сымали...» Не оставил ни капли и закуску всю съел. Меня повели в избушку, дали чаю, не помогает: дрожу как цуцик. На помощь пришел паренек из группы, раздобыл где-то портвейн. Я выпила залпом полстакана и заснула.
Утром была здорова!
Зрители невзлюбили мою Стешку, а отражалось это на мне. После серии, в которой она сбегает со свадьбы к Фролу, меня в коридоре театра демонстративно проигнорировала рабочая сцены.
— Настя, ты что?
— Видеть тебя не хочу, от такого парня ушла!
А потом наша съемочная группа приехала с концертом на часовой завод (работали там одни женщины). Со всех сторон недовольный шепот: «Смотрите, Стешка пошла — вот стерва!» Чуть не плача от обиды, подошла к Краснопольскому:
— Они меня ненавидят!
— Элла, ты что? Это же признание!
Но настоящая известность пришла после «Семнадцати мгновений весны». Иной раз даже курьезы случались. Однажды забежала в магазин за шампанским. Передо мной в очереди стоял нетрезвый гражданин. Ему не хватало на «чекушку», и он принялся ругаться с продавщицей, просил продать в долг. После препираний повернулся ко мне:
— Мамаша, дай трешку!
Дала десятку. И он, вдруг изменившись в лице, с трудом произнес:
— О! «Семн-цыть... гноений... исны»!..
И смех и грех!
Но были и приятные истории. На семидесятипятилетии Вельяминова я поздравляла Петю от всех актеров Москвы.
Спела романс, сказала какие-то теплые слова. Спускаюсь со сцены, а в зале толпа его поклонников, в основном морские офицеры (после картины «Командир счастливой «Щуки», где Петя сыграл моряка-подводника, его очень полюбили военные). Пытаюсь пробиться к своему месту, но меня окликает адмирал в летах. Зовет кого-то через плечо: «Полиночка, иди сюда!»
Подошла его супруга, а адмирал опустился передо мной на колено и поцеловал руку: «Полина, помнишь встречу Штирлица с женой, ты тогда плакала? Это та самая актриса».
Забегая вперед, скажу, что с очередным юбилеем меня поздравила Служба внешней разведки. Приехали домой с фотографом, вручили грамоту с благодарностью от жен разведчиков за то, что правдиво рассказала об их тяжелой судьбе.
