Но в наше безумное время все нормы перевернуты с ног на голову. Теща — почти бранное слово! Норма в том, что теща (мать любимой женщины, бабушка твоих детей, часть того корня, от которого питается семья) стала посмешищем и неиссякаемым источником вдохновения горе-юмористов, несчастьем всех женатых мужчин. И в этом современном смысле Денис, слава богу, ненормален!
И вот так день за днем мы с Матросовым узнавали друг друга лучше и лучше — и все! — затянуло. Все настолько гармонично и спокойно развивалось, что я не парилась вопросами о нашем будущем. Хотя вру, кольнуло однажды.
Я знала из рассказов Матросова, что он делал своей прежней возлюбленной совершенно официальное предложение. И во мне амбиции женские заговорили: «А как же я, что же я? Почему он не делает подобного предложения мне?» Но я не из тех, кто хватает жизнь за грудки. Вот что есть — то и хорошо. Ведь можно получить такое наказание за свое нетерпение, каждый шаг, даже самый продуманный, может оказаться неверным, а отвечать за него будешь ты сам. И я эту мысль как поймала, так с легкой душой и отпустила на волю.
А подхватил ее (видно, где-то рядышком в воздухе носилась) Рома Рябов, близкий друг Дениса еще с подготовительных мхатовских курсов. У нас дома была дружеская попойка — так, без всякого повода. И Рома подбросил эту упорную шестикрылую мыслишку в самый хмельной разгар: — Куликова, а чего вы никак не поженитесь — столько лет вместе?
Я пас передала:
— А мне никто предложения не делал.
Матросов принял:
— Да не вопрос!— встал на колено и произнес с соответствующим торжественной минуте пафосом: — Куликова, выходи за меня, пожалуйста!
— Да пожалуйста!
— не стала ломаться я.
Ну, пошутили, а все мы были хорошенько навеселе, и спать улеглись. Но летучая мысль не угомонилась — устроила нам побудку с утреца. Под громкие звуки марша Мендельсона влетел в комнату Рома и давай нас трясти: «Подъем! Едем в ЗАГС!»
Мы, еще толком не протрезвевшие, ничего не понимаем. И в состоянии эйфории едем в Савеловский дворец бракосочетания. Заваливаемся туда: невеста с женихом с помятыми лицами в джинсах и майках и свита — не лучше. Приятель, соврав с три короба, устраивает все таким образом, что нас готовы расписать, мол, проходите. Тут мы:
— Ой, у нас колец нет.
Тетенька уже терпение теряет:
— Да что ж такое?! Ну, бегите за кольцами и возвращайтесь, сразу распишем.
С каким-то истерическим хохотом, потому что не верится в происходящее, бежим и прямо у ЗАГСа покупаем самые простые колечки, которые носим до сих пор.
По дороге я позвонила Светке Антоновой, самой лучшей моей подруженции из театрально-киношного мира:
— Антонова, кажется, я замуж выхожу через полчаса.
— Ну, ты, Куликова, даешь! Щас буду!
Она жила на «Динамо» и очень быстро приехала вместе со своим тогда будущим, а теперь уже бывшим мужем, с фотоаппаратом, лаком для волос и косметикой.
— Куликова, ты обалдела, что ли, в кепке замуж выходить — снимай!
— Не могу, у меня голова немытая.
Светка — красотка, умеет не только за собой ухаживать, руки золотые. Она меня в туалет потащила, пару раз расческой взмахнула, лаком мои волосы сбрызнула, нос припудрила — и готова невеста.
