Просыпается разрушительная сила. Это сродни страсти. Один раз я приняла страсть за любовь, очаровавшись талантливейшим человеком.
Я тогда начала репетировать главную роль в новой пьесе и влюбилась в режиссера. На репетициях у меня вырастали крылья. Мир вокруг рисовался каким-то хрустальным, непостижимым, я над ним просто парила. Правильнее сказать — мы парили. Натуры романтичные, мы сразу же совпали, зазвучали в унисон, увлеклись и... однажды переступили грань дозволенного. Я человек нерасчетливый, вести двойную жизнь не умею. Свой брак разрушила, а страсть вспыхнула и так же быстро погасла.
Возвращаясь мыслями к тому роману, вспоминаю нашу соседку.
Как-то она нас чудовищно затопила, штукатурка с потолка свисала клочьями. Пошли объясняться, тетка долго оправдывалась, твердила:
— Лукавый попутал.
— Какой еще лукавый? Давай делай ремонт.
Но она так ничего и не сделала. Вот и меня лукавый попутал...
Звонок от мамы раздался ранним утром:
— Папа умер... Похороны послезавтра...
Умом понимала: это должно было случиться, он тяжело болел, шесть лет был прикован к постели.
Но когда роковая минута настала, горе в буквальном смысле придавило к земле.
— Мамочка, держись, я приеду сегодня же.
Тут же набрала номер Долгачева:
— Отпустите меня на похороны.
— Это невозможно. Вы завтра заняты в спектакле. Билеты уже проданы.
— Тогда замените меня.
— Вот сыграете и поезжайте. Мы поможем с билетом.
В тот момент мне каким-то невероятным образом удалось сдержаться, не надерзить.
Комедию Гольдони «Один из последних вечеров карнавала» мы давали на выезде — в Театре на Малой Бронной.
Труппа знала о случившемся, актеры на дневном прогоне не столько репетировали, сколько, затаив дыхание, следили: чем закончится, как Громова себя поведет, что выкинет. И я оправдала их ожидания.
Долгачев поднялся на сцену, стал давать указания актерам как играть. А я резко направилась к нему, подошла, ухватила руками за голову и притянула к себе: «Ах вы! Как же вы все правильно говорите!» И поцеловала, ощутив себя Настасьей Филипповной. Играла веселую комедию, а сама думала: «Вот, Ксюша, ты и стала актрисой».
Рано утром я отправилась в аэропорт. Попрощаться с папой все-таки успела...
Когда вернулась в Москву, мне позвонил директор труппы Армена Джигарханяна, мы пересекались в антрепризе: «Ксюша, выручай, наши девчонки забеременели одна за другой.
Надо срочно вводиться на несколько ролей. Ты опытная, сумеешь. Армен Борисович не против. Он тебя хорошо помнит».
В Новом драматическом меня ничто не держало. И я снова оказалась среди старых знакомых. Мне доверили роль Ирины в «Трех сестрах». Волновалась дико, но не подвела. После спектакля все разошлись по домам. А я, как сумасшедшая, все бродила по коридорам и целовала стены, благодарила театр за великое счастье играть такую роль. Потом начали репетировать «Дядю Ваню», где должна была играть Соню. Но театр хрупкая конструкция, тонкий организм. Планы там не всегда реализуются.
