Может, родила бы троих детей и посвятила жизнь закручиванию банок с огурцами. Но первое чувство сильно изранило душу, дав бесценный жизненный опыт, который не раз впоследствии пригодился на сцене и в кино. А еще я очень дорожу тем, чего достигла, так как долго пробивалась в актерскую профессию, не позволяла неудачам сломать меня.
И вот я в Москве. Меня приняли на подготовительные курсы Школы-студии МХАТ. Чтобы их оплачивать, устроилась — смешно вспоминать — секретарем в ООО «Фермеры России», эта организация давно уже перестала существовать. Занимались там каким-то непонятным бизнесом, но деньги платили исправно.
Решила привести в порядок фигуру.
Вскакивала в пять утра и отправлялась на многокилометровую пробежку. Слишком хорошо запомнила, как обошлись со мной в Саратовском театральном училище, куда я поступала, отчаявшись добиться успеха в Москве. На последний тур пришла декан актерского факультета — балетмейстер по профессии, велела всем раздеться и встать к станку в танцклассе. Мне «повезло» оказаться рядом с высокой худой девочкой, на фоне которой мои семьдесят килограммов смотрелись особенно «впечатляюще». В общем, опять поражение. Александр Григорьевич Галко, набиравший курс, утешал: «Я бы тебя взял, но сама видишь... А по большому счету, тебе надо к Табакову в Москву».
Набегавшись до седьмого пота, я ехала на работу, а вечером шла на курсы. Все эти муки оказались не зря. На своем примере убедилась: не надо предавать мечту.
Если чего-то очень сильно хочешь, обязательно сбудется. С четвертой попытки я поступила в Школу-студию МХАТ и оказалась студенткой Авангарда Леонтьева. Успела, можно сказать, вскочить в последний вагон. Советский Союз вскоре распался, и с тех пор абитуриенты с «незалэжной» Украины не могут больше рассчитывать на бюджетное место.
Моими однокурсниками стали Денис Суханов — он сегодня ведущий актер театра «Сатирикон», Олеся Судзиловская, Дима Ульянов... Авангард Николаевич не давал нам расслабиться. В аудитории он первым делом подходил к окну и проводил рукой по подоконнику. Если тот оказывался пыльным, Леонтьев поднимал испачканный палец, смотрел на нас и молча удалялся. Это означало, что занятия по мастерству отменяются.
Поначалу «пунктик» мастера казался самодурством, но потом мы поняли: Авангард Николаевич таким образом показывал нам, что в актерской профессии не бывает второстепенных вещей. Актер должен играть на сцене в до блеска надраенной обуви, это знак уважения к публике, к самому себе и материалу, который ты читаешь. Актеров-максималистов не любят, считают, в лучшем случае, чудаками. В большинстве своем все сегодня ищут легких путей. А с людьми требовательными, глубокими работать и жить не так-то просто. Но исключения, к счастью, все же встречаются.
Моей заветной мечтой было ступить на сцену МХАТа. И однажды я уговорила однокурсников, игравших гвардейцев в спектакле «Тартюф», взять меня с собой. Мальчишки объяснили: надо постоять, дождаться команды старшего гвардейца, связать Тартюфа-Любшина и унести его за кулисы.
Наклеила усы, надела мужской костюм, сапоги сорок второго размера и замерла в ожидании выхода. Сердце выскакивало из груди от волнения. Промелькнуло лицо помрежа, он успел спросить: «Девушка, вы как сюда?..» Но я уже выскочила на сцену. Стою перед заслуженными и народными, усы мешают. Вдруг Елена Майорова произносит, обращаясь к нам: «Все, крепыши! —и глядя мне прямо в глаза, тихо добавляет: — И крепышонок». В общем, она меня разоблачила. Но тут мы побежали вязать Тартюфа, мне досталась его левая ступня. Была на седьмом небе от счастья. Меня потом даже не ругали.
К окончанию института я играла Машу в «Чайке», небольшую, но проходящую через весь спектакль, придуманную мною роль прислуги Дуняши в «Женитьбе», появлялась в постановке по рассказам Шукшина.
В учебном театре меня и заприметила Светлана Нестерова — ассистент Александра Анатольевича Прошкина, готовившегося снимать «Русский бунт». Роль Палашки в этом фильме получила легко, но судьба снова испытала меня на прочность: накануне киноэкспедиции в Оренбург я подхватила «желтуху». Вердикт врачей был суровым: никаких съемок, постельный режим. Вмешался Авангард Николаевич, позвонил главврачу поликлиники, где я лечилась:
— Пожалуйста, отпустите Громову на съемки.
— Об этом не может быть и речи, ей надо лежать, сладкую воду пить.
— Я за нее ручаюсь, это ее шанс сняться в кино.
