Посмотрела мама на меня, подумала да и отвела в хореографическое училище. После его окончания меня взяли в Большой театр.
«Ни за что не стану рано выходить замуж, — решила я. — Посвящу себя танцу, раз уж повезло попасть в главный театр страны сразу после выпуска». Но случилось не так, как рассчитывала. Я была красивой — нескромно звучит, но это не моя заслуга, а Бога и родителей. На меня смотрело много заинтересованных глаз, звучали заманчивые предложения. Я говорила себе: «Нет-нет, только не в театре», но увидела Славу Власова и влюбилась. Он был на десять лет старше — красивый, состоявшийся танцовщик, с успехом пробующий себя в роли балетмейстера. Он тоже полюбил меня, и мы решили пожениться.
«Будешь носить мою фамилию», — категорично заявил Слава.
Мне нравилось быть Марковой. Когда-то известная английская танцовщица, участница балета Дягилева, носила эту же фамилию, только звалась Алисией. Но, чтобы не расстраивать мужа, стала Власовой.
Я попала в хорошие руки. Слава ставил для меня номера, с которыми мы объездили весь мир. Сол Юрок, знаменитый импресарио — он организовывал гастроли самого Шаляпина, увидел нас в Лондоне и пригласил в Штаты с дивертисментом. Программы, составленные из концертных номеров звезд русского балета, пользовались неизменным успехом. В них участвовали Майя Плисецкая с «Умирающим лебедем», Екатерина Максимова и Владимир Васильев с па-де-де из «Дон Кихота», Нина Сорокина и Юрий Владимиров, Наталья Бессмертнова.
Помню, я, молоденькая девочка, приехала в Нью-Йорк и обомлела. На огромных рекламных плакатах, развешанных по городу, — мое изображение! Юрок не прогадал, нам бисировали не по одному разу.
На родине мы тоже были востребованы: помимо Большого выступали на правительственных концертах, в заводских клубах, на предприятиях. Сейчас такие выезды называют корпоративами, на которые приглашают звезд шоу-бизнеса. В советские времена народ любил выступления артистов Большого, а пел чтобы обязательно Муслим Магомаев. За день мы давали иной раз по нескольку концертов, и каждый оплачивался. Три месяца концертной деятельности — и артист балета садился за руль новенькой «Волги».
Когда мы встретились, Слава жил в предоставленной театром комнате.
После развода он оставил квартиру жене. Но его удивительная работоспособность, концерты, гастроли вскоре позволили нам приобрести трехкомнатную квартиру в кооперативе Большого театра. Потом купили моей маме однокомнатную в том же доме, а себе сделали потрясающий ремонт. Слава сломал стены, соединив комнаты в огромный зал. Стены в ванной выложил битым кафелем — невиданный доселе дизайнерский ход. А в центре поместил мой портрет, выполненный художником-чеканщиком. Смотрелось потрясающе! Прихожая у нас была в виде грота. Мебель покупали в Америке, ее доставляли пароходом из Нью-Йорка. Роскошная барная стойка, ковры... По тем временам это было что-то невероятное! Я щеголяла в шубах и бриллиантах, которые дарил муж.
Жила в полном довольстве. Родители взяли на себя заботу о нашем доме: папа Славы, шеф-повар кремлевского пансионата, доставал дефицитные продукты, мамы помогали с уборкой и стиркой. И вот это невероятное по тем временам благополучие я разрушила собственными руками, влюбившись в молодого танцовщика Александра Годунова...
В ВТО показывали фильмы-балеты «Озорные частушки» и «Трапеция», в которых я снялась. Слава пойти не смог. Мы с друзьями сели за столик, взяли шампанского, разговаривали, смеялись. И вдруг я почувствовала, что на меня смотрят. Обернулась и увидела за соседним столиком красивого блондина. Спросила:
— Кто это?
— Ты разве не знаешь? Не слышала о Годунове?
— Ах да, в театре что-то говорили. Так это он и есть?
Действительно, в кулуарах только и было разговоров о том, что в ансамбле «Классический балет» Игоря Моисеева появился замечательный танцовщик. Вроде бы им заинтересовался сам Григорович, услышав от супруги Натальи Бессмертновой: «Невероятно талантливый парень! Феноменальный».
Прозвенел третий звонок, приглашая зрителей в зал, мы поднялись. Саша тоже встал из-за стола, по-прежнему не спуская с меня глаз. На всю жизнь у меня в памяти остался стоп-кадр — Саша, стоящий у белой колонны в темно-коричневом замшевом пиджаке. Хорош невероятно. Проходя мимо, я сказала как бы между прочим: — У вас пуговица отрывается.
— А вы мне ее не пришьете?
— Может быть, когда-нибудь...
После показа артистов вызвали на сцену.
