Он ждал меня на скамеечке рядом с домом, волновался. Спросил:
— Может, передумаешь?
— Нет...
Саша в это время сидел на железной оградке в соседнем дворике. Когда подошла к нему, смотрел на меня, словно ожидая решения Cтрашного суда. «Поехали домой», — сказала я, и лицо его тут же озарилось счастьем.
Счастье это длилось восемь лет. Многие скажут — мне повезло. Не каждую женщину так любят. А Саша считал, что повезло ему. Он любил свою Милочку без памяти, как мальчишка, как Ромео.
Как же он тосковал, когда спустя три месяца я уехала в Канаду!
Дозвониться в ту пору было сложно даже в другой город, не то что в заокеанскую страну. Саше это удавалось.
— Как ты сумел?! — восклицала я.
— Разве я мог не дозвониться?
Не знаю, что он делал: ночевал на телеграфе, умолял, подкупал? Если от него не было звонка, приходила телеграмма: «Я люблю тебя безумно. Не могу без тебя жить».
Когда я вернулась, он встретил меня, привез домой и, сославшись на то, что забыл что-то купить в магазине, умчался, сунув мне в руки толстую тетрадь: «Ты пока почитай, а я мигом».
Это был его дневник — страницы, полные переживаний и страданий, которые он перенес, пока меня не было рядом. И на каждой рефреном повторялось: «Если ты не будешь со мной, я не смогу жить. Если ты изменишь, я умру». Я была поражена и, когда он вернулся, сказала:
— Я люблю тебя, Саша! Откуда у тебя такие мысли?
— Но я же пишу со словом «если».
На мой день рождения Годунов устроил вечеринку для наших друзей: раскинул палас, разложил подушки. Мы сидели на полу и ели приготовленные Сашей салаты, рыбу. Моя одноклассница осталась у нас ночевать. Саша постелил ей постель, а уголок одеяла отвернул «конвертиком». Это было так трогательно.
Он не разрешал мне даже мыть посуду: «У тебя ногти!»
Знаете, как мы вместе готовили? Он почистит овощи, нарежет и скажет: «А теперь Милочка все это опустит в воду».
Первое время жили скромно. Саша, несмотря на то что станцевал «Лебединое...», получал кордебалетную ставку. Я — довольно высокую сольную. Но позволить себе переехать из Сашиной «однушки» мы не могли, поэтому он решил облагородить наше жилище. Зная, что я люблю фиолетово-вишневые тона, подготовил для меня сюрприз: оклеил стены бордовой тканью. А для кровати соорудил альков. Когда я вошла, вся комната утопала в гвоздиках, на полу горели свечи, стояло шампанское. Кухня у нас была маленькая, поэтому мы устраивали романтические «посиделки» на паласе.
По хозяйству нам всем, чем могла, помогала мама. Она любила моего первого мужа, но и с Сашей у нее сложились прекрасные отношения. Стиральных машин в ту пору не было, и Годунов отвозил ей наши вещи, складывая в аккуратные стопки. Они обязательно чаевничали и разговаривали обо всем на свете.
Я продала шубу и драгоценности. Но не потому что нам нечего было есть. На еду денег хватало. Просто мне хотелось, чтобы мы, молодые, влюбленные, жили в свое удовольствие — захотели и пошли в ресторан, чтобы не готовить дома. Саша нервничал, без конца повторяя:
— Мила, я буду работать и куплю все, что ты пожелаешь.
— Не хочу этого слышать! Ты должен танцевать не для того, чтобы осыпать меня бриллиантами, а чтобы реализовать талант, данный Богом.
Когда Саша стал хорошо зарабатывать, он шел получать зарплату за нас обоих и приносил мне ее прямо в театре.
— Не мог дома отдать?
