В заброшенной деревне на отшибе цивилизации живет якутская семья: престарелые мать с отцом и Айсен, их взрослый сын. Однажды к ним из города приезжает его младший брат, Тимир, со своей русской женой Лизой и сыном Мичилом. Становится ясно, что отношения между родственниками не ладятся. Вдобавок ко всему Тимир задолжал денег плохим людям и просит отца продать дом – все равно место проклятое; тот, правда, противится, в том числе из-за старшего сына – Айсен слегка человек (не) в себе и едва ли приживется в городе. Слово за слово, ссора за ссорой – и вот недружная семья ложится спать, не зарыв топор войны. Зато просыпаются духи местности, недовольные тем, что их потревожили.
«Иччи» удалось то, чего не удавалось большинству именитых хоррормейкеров России: он держит в нешуточном напряжении всем на зависть и рассказывает по-настоящему жуткую историю, от которой кровь в жилах превращается в холодец. Одновременно с этим, если так подумать, ничего особенного он не делает. Плюс-минус, все средства, которыми он пользуется, фанаты жанра видели десятки, а то и сотни раз: от мистической атмосферы, создаваемой гнетущей музыкой, до совсем уж банальных скримеров (но, слава Айыы, их тут немного).
Уникальность и самобытность фильма Костаса Марсана (его триллер «Мой убийца» выдвигался на соискание «Золотого глобуса») заключается в том, что он берет, на первый взгляд, привычные, но почему-то плохо приживающиеся на отечественной почве приемы классических слоуберн-хорроров и адаптирует их с удивительным чувством меры. Он не пытается мимикрировать под японских коллег, хотя в нем есть место страшным-смотрящим-в-пол-девушкам. Не пытается запугать старыми демоническими тетками и чудищами, кричащими в камеру или визжащими на все лады; в то же время нечто подобное есть и здесь. Проще говоря, «Иччи» идет той же тропой, что и прочие прогрессивные фильмы ужасов, научившиеся пугать зрителя, а не отпугивать. Но при этом не наступает в хорошо знакомые всем капканы (в отличие от большинства российских «коллег»).
Плюс очень умело пользуется имеющимся у него якутским лором – и это, пожалуй, вообще главное достоинство фильма. Иччи из названия, языческие духи, привязанные к определенному месту, предмету или явлению, как таковые ни разу не появятся – и от того фильм смотрится еще страшнее и еще самобытнее. Избегая прямолинейных столкновений со сверхъестественным, отказываясь от несовершенной компьютерной графики (и уверен, что дело не в экономии бюджета), Марсан навевает страх за счет идеально выстроенной истории, которая, с одной стороны, не является «something completely different». Но за счет правильной драматургии вкупе с выдержанной формой смотрится, как маленькая революция. По крайней мере, в нашем не пуганном крае.
{current_photo_index}/{total_photo_count}
