Учитывая провокационный характер «Лолиты», скандальный бестселлер Владимира Набокова, который сам писатель называл «высокоморальным произведением», не испытал недостатка в рекламе и «черном пиаре» в 50-х гг. прошлого века, но вместе с тем ему чертовски не повезло с экранизациями. Впрочем, в действительности дело вовсе не в случайных ошибках или бесталанности кинематографистов. Причина – в природе самого материала. Представляющий научную головоломку для литературоведов и интеллектуально-эстетическую игру для искушенных критиков и образованных читателей, роман Набокова оказался неразрешимой художнической задачей для кинорежиссеров в силу своего содержания. Неслучайно, за 66 лет, прошедших с момента его публикации, нашлось всего двое «безумных» режиссеров, сумевших сделать из этого кино – Стэнли Кубрик и Эдриан Лайн. Гениальный автор-новатор и крепкий коммерческий ремесленник, споткнувшиеся в одном и том же месте.
Романная Лолита, она же Долорес, – 12-летняя девочка, чьи годы не соответствуют возрасту сексуального согласия ни в одной цивилизованной стране западного мира. Нижняя граница, в пределах которой, согласно тексту романа, обитают сводящие Гумберта с ума нимфетки, шокирует еще больше – 9 лет. В обеих экранизациях Лолите – 14. Но это лишь полбеды. Ни Сью Лайон у Кубрика, ни Доминик Суэйн у Лайна попросту не похожи на набоковскую героиню. Может быть, именно оттого, что актрисы были вынуждены быть старше своего персонажа. А, может, потому, что они вовсе не нимфетки в набоковском (а точнее – гумбертовском) понимании слова. И это при том удивительном факте, что автор романа, бывший сценаристом первой экранизации, одобрил выбор актрисы на роль Лолиты в фильме Кубрика. Одобрил и промахнулся.
Вы возразите: разве экранизация непременно должна следовать литературному первоисточнику? Разве она не вольна отступать от него? Да, все так, и успешных примеров тому не счесть, но здесь различия в деталях оказываются критически важны.
Дело в том, что «Лолита» – тот самый случай, когда художественная литература начисто переигрывает кино. В этом же ряду – «Улисс» Джойса, «Сто лет одиночества» Маркеса, «На маяк» Вирджинии Вулф и не только. Все эти примеры иллюстрируют ту принципиально недостижимую для кинематографистов свободу литераторов в создании фиктивных образов, окружающих их миров и сюжетных коллизий, которой лишены режиссеры-постановщики, имеющие дело с реальными людьми, реальным временем, реальными пространствами и объективными производственными ограничениями. В набоковском тексте Лолита – выдуманный персонаж, пусть и связанный, если верить исследователям, с несколькими прототипами. В кино же Лолиту вынуждены играть настоящие актрисы из плоти и крови с четким календарно-паспортным возрастом. На съемках доходило до смешного: говорят, что в постановке Лайна во всех сценах, где героиня Доминик Суэйн сидела на коленях у Джереми Айронса или вообще хоть как-то контактировала с ним тактильно, между ними всегда подкладывали незаметную подушку. Ну, не абсурд ли?
Правда в том, что если создание литературного шедевра на грани и, будем честны, за гранью фола для Набокова было исключительно делом таланта (в конце концов, писатель оставил нам лишь буквы, на основе которых каждый мог вообразить свою собственную Лолиту), то ни Кубрику, ни Лайну не удалось перенести скандальный текст на большой экран адекватно литературному первоисточнику, прежде всего, в силу цензурных ограничений. Там, где Набоков мог смело шокировать читателя буйством не знающей преград фантазии, обоим режиссерам приходилось довольствоваться намеками и умолчаниями, взрослеющими актрисами и дублершами, вырезанными сценами и прочими компромиссами, что, конечно, не могло не сказаться на результате. Неслучайно и того, и другого зрители спустя годы помнят по совсем другим работам.
{current_photo_index}/{total_photo_count}
