А мама в свою очередь могла просто подойти к нему молча и погладить по плечу. Это означало: конфликт исчерпан. Родители не только любили, но и всегда уважали друг друга.
— Когда у режиссеров закрывали картины, многие ломались. История знает немало примеров, когда талантливые люди спивались, руки на себя накладывали. Как подобные ситуации переживал отец?
— Тяжело. Папа ложился на диван и отворачивался лицом к стене. Мог оставаться в таком положении днями. Я помню его таким, когда закрыли «Лапшина». Фильм не понравился начальству, посчитавшему, что картина порочит социалистическую действительность, милиция показана недостаточно прекрасно. Особенно резко выступили тогдашний председатель Госкино Филипп Ермаш и его зам Борис Павленок. Одним из главных аргументов противников фильма был следующий: люди в 30-е годы не жили в таких бараках, как в фильме. (Кстати, когда картина все-таки вышла на экран и была даже удостоена Государственной премии, отец получал мешки писем от недовольных сограждан, пафос которых сводился к похожему: мы не жили так бедно и где вы видели такие обшарпанные улочки? В 2007-м я побывал в Астрахани на той улице, где проходили съемки «Лапшина», там мало что изменилось, бараки стоят на месте. Парадокс.)
У отца было два варианта решения проблемы: либо, согласившись на поправки, изуродовать фильм, либо отказаться, и тогда его детище отправится на полку. Он выбрал последнее. Родителям это решение далось очень тяжело. Я помню только тихие ночные разговоры без конца. Обсуждения до утра.
Тем, кто наблюдал, как жестко порой отец ведет себя на площадке, как повышает голос, иногда и посылает нерадивых работников, трудно понять, что художник на самом деле достаточно тонкое и воздушное существо. Отец тогда впал в тяжелейшую депрессию. Он всегда был человеком страстным: если кого-то любил, то всем сердцем, если ненавидел, то так же сильно. Когда «Лапшина» закрыли, папу предали многие друзья.
Ситуация с «Лапшиным» случилась накануне его дня рождения. И вот наступило 20 июля, а телефон молчит. Из съемочной группы позвонил лишь Андрей Миронов, поздравил, попросил держаться. Дозвонились Курляндские. Папа тогда страшно переживал, мама пыталась его успокаивать. Телефон молчал в течение многих месяцев. Коллеги боялись общаться с папой. А вдруг дружба с опальным режиссером негативно отразится на их собственной карьере? Когда фильм разрешили, «друзья» объявились снова. Но отец не мог смириться с тем, что в киномире такое поведение норма, и если не вычеркнул этих людей из жизни, то уж точно не испытывал к ним прежних чувств.
— Когда пришла перестройка, отец этому радовался?
— Конечно, как каждый нормальный человек. Все же жили ожиданиями чего-то быстрого и прекрасного. Его фильмы сняли с полки, посыпались приглашения на кинофестивали, Недели российского кино. Однажды во время поездки по Соединенным Штатам папе устроили смотрины голливудские продюсеры, в результате он получил предложение снимать кино в Америке. Но отказался. Думаю, отец отдавал себе отчет, что мало что смыслит в американской жизни. Он хотел говорить в кино что-то свое, снимать только то, к чему лежала душа. Да и оставлять Россию не собирался.
Из желания разобраться в истории своей страны возник замысел фильма «Хрусталев, машину!». В 1998 году картина участвовала в конкурсе Каннского кинофестиваля. Отец вложил в нее много сил, снимал долго.
