Мы все построили, начали снимать. Картина должна была быть летней, но оказалась зимней из-за задержек с финансированием. Я придумал тогда, что аэродром у нас расположится на льду озера, поскольку многие сцены фильма разворачивались на Дороге жизни блокадного Ленинграда. Мы все подготовили, много чего построили, в том числе пункты обогрева. Но та зима в Питере оказалась теплой, снег не лег, не стал лед. Соответственно пришлось переносить аэродром на берег, но в январе-феврале неожиданно разразился сезон штормов — сносило самолеты, нас затапливало. Мы строили взлетные полосы, их заливало водой. Из-за чудовищной погоды приходилось отменять съемки. Мы часто снимали и с самолетов, где были закреплены специальные камеры, но легли плотные туманы, начались аварийные посадки. В общем, огребли чудовищный погодный набор.
Дальше случилась пандемия. Мы остановились посреди снятой на 40 процентов картины, вынуждены были временно распустить группу, а это 250 человек. Ликвидировали декорации, отправили много реквизита в места, где он должен был храниться, и плотно встали. Карантин отменили, но летом мы ничего доснять не смогли, картина ведь была зимне-осенней. Потом мы поняли, что не можем снять настоящие исторические самолеты, потому что ковидные ограничения в Чехии продолжались дольше всего. Через какое-то время перестал выходить на связь один из пилотов Яка, который был принципиально важен в кадре. Через год мы перезапустились, но уже по другой технологии, решили все-таки добавлять компьютерную графику, когда поняли, что не сможем снять настоящий самолет. Надежда на это еще оставалась, но началась СВО, все связи были разорваны.
То есть картина с точки зрения производства оказалась крайне непростой. По большому счету, произошло все то, чего я боялся, поэтому так долго не соглашался ее снимать. Но поскольку мне уже не так мало лет и я отнюдь не дебютант в кино, заложил в бюджет такой процент резервирования, то есть наработки на отказ, что оставшегося ресурса хватило, чтобы завершить съемки. И создать фотореалистичные воздушные бои. Потом долго и мучительно монтировал фильм. Но наши усилия того стоили.
— Как выбирали актеров?
— Девочек искали по всей стране, пересмотрели множество актрис. Кристину Лапшину нашли в Омске, с Аглаей Тарасовой все понятно, Настю Талызину мне посоветовал Константин Эрнст. Было много дебютантов. В эпизодах у нас снимались курсантки академии МВД, академии МЧС, они больше похожи на девочек-летчиц, чем артистки, мне кажется, это очевидно.
Я долго думал, кто сыграет командира полка, потом сказал: а давайте попробуем Сергея Безрукова. Мне всегда казалось, что в нем есть какая-то неукротимая энергия и вообще он большой артист. Всегда относился к шуточкам в его адрес довольно неприязненно. И он действительно великолепно попробовался, в пару к нему, на роль его заместителя, мы позвали артиста Олега Гринченко из Хабаровска. С Леной Лядовой было сразу все понятно. Как и с Антоном Шагиным, мы уже работали вместе.
— Как известно, съемки — процесс нервный и непредсказуемый, режиссер посвящает своему детищу 24 часа в сутки и не имеет возможности отвлечься на что-то постороннее. Что вам потребовалось в себе мобилизовать, чтобы преодолеть все сложности?
