Вера удивительно умела прощать. Спустя время она посмотрела картину, я знаю. И может быть, этот случай стал толчком к ее режиссерскому дебюту...
Вера часто ездила в Питер, где снимала как режиссер прекрасный фильм «Сломанный свет». Я даже не подозревал, что у этого эфемерно-воздушного создания есть задатки режиссера. Это мужская профессия, требующая железной воли и стального характера.
Пока она была занята съемками, с младшей, Машкой, сидел ее папа. Анечка, старшая, училась в Вагановском училище и жила вместе с бабушкой в съемной комнате на Моховой. Галина Наумовна, мама Веры, была чудесная, самоотверженно занималась Анечкой, пока та училась балету. Потом ее перевели в Московское хореографическое училище.
Это был сложный период в Вериной жизни. Еще и потому, что время такое было. Развал кино, развал страны... А тут еще развод с Родионом Нахапетовым. Конечно, Вере было тяжело материально одной с двумя детьми, надо было поднимать дочек. Она с головой ушла в работу: играла в антрепризе с Ирой Печерниковой и Василием Бочкаревым, снималась в фильмах, стала режиссером.
Мы были очень близки. Но даже мне она не рассказывала о своих проблемах. Когда Радик уехал в Америку, она собиралась к нему туда с дочками уехать. А тут все и прояснилось... И это был гораздо сильнее удар, чем потеря роли. Она была не готова к этому предательству. Как это выдержала, пережила, до сих пор не понимаю...
Думаю, только работа ее спасала. Веру сразу же узнавали, где бы она ни появлялась, и улыбались: «Верочка, Верочка...» На экраны выходили один за другим фильмы: «Торпедоносцы», «Преферанс по пятницам». У нее был образ, немного несвойственный советскому кинематографу. Ее часто сравнивали с американской актрисой Настасьей Кински. Они чем-то были похожи. Говорят, ее фирменную прическу с челкой придумал Боря. «Борисон» — так она называла своего брата. Он был чуть старше Веры. Она рассказывала, что в детстве они боксировали подаренными боксерскими перчатками до крови. Причем Вера в этих «играх» была Вовой. Потом уже она занялась всерьез стрельбой из лука, была даже мастером спорта...
Это был период, когда я бывал в ее доме очень часто. Вера замечательно готовила, например лобио и сырную лепешку. Маша с Аней росли, я им рассказывал, помню, на кухне разные страшные истории. Иногда оставался ночевать. Мы до утра говорили с Верой — о работе, что дальше делать, как быть. Мы обсуждали съемки, она боготворила Анатолия Эфроса, у которого ей повезло сниматься.
Ни слова жалобы от нее никогда не слышал. Она сама каким-то образом справлялась со своими проблемами. Это было удивительно! Если что-то случалось, говорила: «Ничего, не волнуйся. Что-нибудь придумаем». Она меня скорее пыталась морально поддерживать. Во всех моих начинаниях принимала участие.
