Любовь — это и твой ребенок, то, что связано с его благополучием, его здоровьем. Ты видишь, как он растет, взрослеет, ты радуешься — и понимаешь, что стареешь. Когда мне звонят на день рождения и говорят «Поздравляю!», думаю: какое-то неправильное слово, мне ведь много лет. Нужно найти другие слова, что-нибудь вроде: спасибо тебе, мой товарищ, мой друг, мой близкий человек, что мы еще слышим друг друга, понимаем друг друга, вспоминаем о прошлом, говорим о настоящем и очень редко — о будущем, практически никогда.
Многое сильно изменилось, и, главное, люди. Они очень изогнулись, некоторых я совсем не понимаю. А если я их не понимаю, то ухожу в сторону ровесников. Мало сегодня тех, кому радуюсь. Иногда, очень редко, ответив на телефонный звонок, слышу: «Сашок!» Это означает, что звонящий — товарищ из моей юности, с Арбата. Человек с Арбата. И мы находим много общих тем. Наши разговоры — о прошлом, трудном, но от того, что оно было молодое, от того, что можно было чувствовать, любить и радоваться, становится хорошо. Просто здорово!..
Но что такое счастье... Господи боже мой, есть слова, которые почти необъяснимы, они как чувства. Можно написать «Любовь...» поставить тире и дать много-много определений. Или «Счастье — это...» — и опять множество слов. Видимо, счастье — когда просто живешь, когда тебе хорошо. Но опять все сложнее: жизнь так устроена, что у человека постоянно проверки — себя самого, происходящего вокруг, того, что черное, а что белое. Все очень, очень на поверку. А как дальше? А что дальше? Дальше-то — что?.. Слава богу, сохранил умение любить.
Но когда спрашивают «Как у тебя дела?», никогда не отвечаю: «Знаешь, хорошо» — говорю «Ну, нормально». Так сложилась жизнь.
Я часто оборачиваюсь назад и думаю, как ее, свою жизнь, прожил. Вспоминаю друзей, которых давно нет, маму. Это грустно. Мне кажется, человек больше грустит, чем радуется. Нередко людям задают вопрос: «Ты хотел бы прожить жизнь сначала?» И некоторые с радостью, с горящими глазами отвечают: «Нет, у меня все замечательно!» Не могу так сказать: многое бы изменил. Будь я одаренным прозаиком, написал бы о своей жизни — какая она есть и какой должна была быть. Или взял да и сочинил бы свою жизнь еще в молодости, выстроил бы ее на бумаге и постарался соответствовать... Но как у Чехова в «Трех сестрах»: «Если бы знать...» Мы ничего не знаем наперед. И я был несведущ и ничего заранее не написал бы, а если и написал, все равно по-прежнему испытывал бы жизнь и прыгал с кочки на кочку.
Гуляю иногда по центру Москвы, сяду на скамейку у Патриарших прудов и смотрю на прохожих. Или иду, предположим, по Тверской, навстречу опять люди, люди... Думаю: а ведь я, наверное, старше каждого из них. Нет, стариком себя не чувствую, руки не опускаются. Но должен же я по крайней мере знать нечто такое, чего они не знают. И все равно не могу сказать, что такое счастье, что такое жизнь. Вернее понимаю: жизнь — она... Многоточие.
