Вскоре нашему курсу велели готовиться к поездке в колхоз. У меня не оказалось резиновых сапог. «Я тебе раздобуду», — сказал Колька.
Звонит через пару дней:
— Достал, как обещал.
Хотела ответить: «Вот за это я тебя и люблю». Но получилось почему-то:
— Я тебя люблю.
На другом конце провода повисла пауза...
В колхозе проявились Колины лидерские качества, он стал душой курса. Фоменко не разлучался с гитарой, солировал в любой компании. Мы часто пели дуэтом. И «спелись». Начался роман. Я поняла: все кавалеры и ухаживания, которые были до того, ничего не значили. Несмотря на то, что объясняясь в любви, Коля использовал весьма странные слова и выражения. Например говорил: «Лошадь ты моя страшная». У него все было так, с вывертом. Не зря мама называла Колю «корежистым».
Места в бараках оказалось мало, и нас с одной девчонкой подселили к мальчикам-старшекурсникам за занавеску. Когда Колька увидел меня в окружении чужих парней, тут же заявил: «Этого не будет».
И перетащил мои вещи в свою комнату на соседнюю кровать. Занавесочки там уже не было, поэтому сей факт приходилось тщательно скрывать от преподавателей. То, что я спала в одной комнате с мальчиками, абсолютно ничего не значило. Тогда отношения были чистыми и романтическими, никто ни к кому в постель не прыгал. Однокурсники наш роман оберегали, наверное потому, что видели, как трепетно и нежно мы относимся друг к другу.
Кормили нас в колхозе известно как — макароны, картошка, тушенка. Мне надо было выпендриться, изобразить принцессу, и я сказала: «Не могу больше это есть». Коля собрался в поход, отмахал пятнадцать километров и принес мне шоколадку, что считалось невиданной роскошью. Он вообще был очень внимательным, ласковым. Красоты никакой, но море обаяния.
Из колхоза вернулись — он в моих джинсах, я в его. Колина мама устроила разбор полетов. «Это брюки Леночки Лебедевой», — объяснил Коля.
Тут-то Галина Николаевна поняла: дело нечисто.
Вскоре я заболела, и Коля днями и ночами просиживал у моей кровати. Потом сказал:
— Поехали ко мне, уже сил никаких нет жить врозь.
— А как же твои родители?
— Нет проблем.
И прямо среди ночи, оставив записку моим маме и папе, отправились в Колину четырехкомнатную квартиру в начале Невского. Открыла нам дверь — вот ужас-то! — его мама. «Ну наконец-то, слава богу, приехали, — сказала Галина Николаевна. — Кровать я уже постелила».
Кстати, Колина фраза «нет проблем» запомнилась мне на всю жизнь. Он часто ее произносил. И проблем действительно не было. Если нужно с кем-то договориться, найти выход из ситуации — он все брал на себя. Даже если утром неохота вставать в институт: нет проблем, спим дальше. Первый курс прогуливали безбожно, шлялись по городу, ездили в Петродворец, ходили на концерты «Машины времени» с магнитофоном. Коля потом подбирал на гитаре мелодию, а я переписывала в тетрадку слова.
Я хотела замуж, не скрою, Коля был не против. Двадцатого июня 1980 года нас расписали во Дворце на Английской набережной. В первый день собрались официальные гости — Игорь Олегович Горбачев, большой друг нашей семьи Бен Бенцианов. Они долго говорили напутственные слова, «Горько!» никто не кричал, а мне так хотелось целоваться. На второй день пришла молодежь — однокурсники, одноклассники. «Горько!» кричали до одурения, причем целовались, по-моему, не только мы с Колей. Гостей выносили и штабелями складывали на кроватях — пить никто толком не умел. Ближе к ночи Коля унес меня на руках в нашу комнату и запер на ключ, чтобы отдохнула. На третий день остатки допивали и доедали родители и родственники.
Сразу после свадьбы погрузились в «Запорожец», который вел Колин папа, и уехали в свадебное путешествие в Краснодарский край. Спали в палатке, загорали, купались. Коля нырял так, что весь пляж замирал в предвкушении, когда ладный, коренастый парень появлялся на пирсе. Фоменко вообще был очень спортивным, окончил школу олимпийского резерва, занимался скоростным спуском на горных лыжах.
