Армен Борисович тогда разочаровался в своей затее и разогнал коллектив, а у моих знакомых возникла идея создать театр с образовательным уклоном. Интересный был проект, нас поддерживали на официальном уровне. Хотели дать стационарную площадку в Москве, но что-то не сложилось. Зато я встретил Ольгу, в тот момент она еще не была актрисой. Вскоре мы стали жить вместе.
— И?..
— Да ничего особенно интересного, обычная жизнь. С Ольгой все как-то ровно было. С алкоголем я закончил в 2006 году. Борьба была долгой и непростой. По разным причинам на этом пути случались срывы и остановки, в общей сложности он занял четыре года.
— А на работе срывы бывали?
— Спектакли я не срывал, однажды просто ушел со сцены. В тот день Театр Джигарханяна должен был играть в Доме культуры одного подмосковного городка. У нас была какая-то договоренность с администрацией Московской области, и мы возили туда свою новую постановку. Я приехал раньше других, увидел, что площадка совершенно не готова, и позвонил Джигарханяну:
— Армен Борисович, у нас форс-мажор. Билеты не проданы, в зале холод. Площадка неудобная, декорации на нее не встанут. Играть в таких условиях невозможно, тем более премьерный спектакль.
— Так отменяй его, если считаешь необходимым, — сказал он.
Я объявил руководству Дома культуры, что спектакля не будет. Мне стали звонить из администрации города, уговаривать. Я им все объяснил и практически убедил в своей правоте — долго боролся. Но тут приехали коллеги: «Да ладно, что тут такого?! Давай сыграем!» Стало так обидно...
Бороться дальше сил не осталось, пошел в буфет и напился. Это был совершенно сознательный и демонстративный поступок, в знак протеста. Первый акт кое-как отработал, хотя помню его смутно. Говорят, играл хорошо и не был похож на пьяного. Добил меня антракт, во время которого мы бесконечно спорили и выясняли отношения. В начале второго акта я вышел на сцену, посмотрел в зал, в котором сидели человек пятнадцать в куртках и шапках, сказал: «Вам-то это нужно?» И ушел.
— Джигарханян терпел ваши выходки?
— Однажды пришел к нему и искренне признался, что больше так жить не могу и решил завязать. Джигарханян сказал: «Ну наконец-то. Я ждал, когда ты с этим придешь».
Он никогда не читал нравоучений, не стыдил, не уговаривал. И дождался.
— Вы прошли специальное лечение?
— Об этом уже много было сказано в свое время. Не хотелось бы повторяться, тем более что проблема осталась в прошлом.
— Вашу семейную жизнь можно назвать счастливой?
— Да, но сейчас она уже в другой стадии. У нас с Ольгой свободные отношения, и мне это нравится. Мы слишком разные. Ольга со временем стала очень набожной. Я верующий, но не так строго соблюдаю обряды. А она воцерковлена, постоянно ходит в храм, ездит по монастырям. Пытается и наших дочерей приобщить к вере. Конечно, дело не только в этом. Есть и другие нюансы.
По-моему, свободные отношения — тоже неплохо. Мы сохранили семью ради дочерей. Если бы не они, наверное, давно бы не общались. Для меня дети очень много значат. По большому счету, единственное, что держит в этой жизни, — дочки. Остальное — пыль, чушь, наносное.
Наверное, я не самый хороший отец, ведь у моей семьи нет своей квартиры. До сих пор снимаем жилье. Единственное, чем удалось обзавестись, — дом в деревне, я сам его построил. Но этого мало. Дом далеко, а дочки учатся в Москве и не могут там жить постоянно. Да и у меня не всегда хватает сил, чтобы тянуть эту лямку.
Квартира стоит неподъемных денег. Был момент, году в 2006-м, когда можно было напрячься, подзаработать и купить жилье, но я его упустил. Думал, еще успею, появятся другие проекты. Потом оказалось, что хороших предложений нет, одни эпизоды. Гонорары небольшие, а паузы, наоборот, слишком длинные. Заработаешь деньги, а потом несколько месяцев сидишь без работы. Невозможно ничего спланировать. Даже если что-то отложено, этого не хватает. Особенно если приходится отдавать долги, накопившиеся за период простоя. Ольга не работает, я — единственный добытчик.
