В то время настоящих кофеманов у нас не так много было. Насладиться хорошим кофе я мог либо в компании Басова, либо с Филиппом Киркоровым, который жил рядом с Театром на Таганке. Я привозил юному приятелю из-за границы пластинки, просто так заходил — на чашечку кофе. Его мама накрывала на стол, она очень вкусно готовила.
Когда снимался у Бондарчука в «Ватерлоо» и «Красных колоколах», подружился с его дочерью Наташей — у меня сохранились подаренные ею рисунки.
С Иннокентием Смоктуновским тесно общались. Мы были как близнецы-братья: я играл, он за меня говорил. Однажды за столом Кеша начал подтрунивать:
— А ты вообще свои фильмы смотришь?
— Если честно, не видел, наверное, трети своих работ.
Он засмеялся:
— Тогда посмотри «Виват, гардемарины!». Там ты играешь короля Фридриха, а я тебя озвучиваю как мужика. Такова задумка режиссера. И не благодари...
— Вас ведь озвучивал не только Смоктуновский.
— Меня озвучивали Смоктуновский, Белявский, Валентин Кулик и Олег Мокшанцев. С Белявским вместе работали в нескольких картинах, в том числе и за рубежом. Помню, во время съемок в Будапеште «Испанского варианта» товарищи решили познакомиться с ночной жизнью.
«Ребята, за мной!» — скомандовал я, ибо знал: в венгерской столице есть все. Даже как-то «Декамерон» там смотрел! Словом, повел коллег в элитный стриптиз-клуб, где роскошная обстановка, оркестр, девушки...
К стриптизу прилагалось все остальное, но уже за о-о-очень большие деньги, которых ни у кого, естественно, не имелось. Анекдот вышел с выпивкой. Норма порции — тридцать граммов, а нас — восемь здоровых мужиков. Бедная официантка аж вспотела: весь вечер только и носила к нашему столику полные подносы мензурок. В зале свист, улюлюканье.
— У-у-у, герои! — несется из одного угла.
— Когда же они упадут? — из другого.
А никогда! Мы же не голливудские ребята, которые падают после двух бутылок пива. Мы — люди советские, нас голыми руками не возьмешь.
Всегда считал, что знание языков обогащает, и в каждой стране старался освоить хотя бы азы. Родители, к слову, по пять языков знали и часто переходили на немецкий или английский, когда надо было сказать что-то не предназначавшееся для детских ушей. Так вот, в буклете будапештского отеля вычитал, что постояльцу положено несколько бесплатных услуг: завтрак, бассейн, баня. Но никому из своих попутчиков — функционеров и заслуженных артистов — поначалу ничего не сказал. Подумал: посмотрю на реакцию.
Через стеклянные стены холла они наблюдали за моим странным образом жизни. С утра встаю, облачаюсь в махровый халат и иду в бассейн, затем переодеваюсь и спускаюсь в бар. Сажусь за столик — мне подают кофе, омлет с ветчиной, булочку, сок фреш. Товарищи бились в догадках: «Куда ходит этот бандит? Откуда у него валюта? Наверное, что-то провез и выгодно продал...» Потом, конечно же, раскололся: «Ребята, я ничего не скрываю — здесь же все написано на чистом английском языке». И все начали пользоваться благами цивилизации. Но издевались еще долго: «Какой же ты негодяй!»