После смерти деда он жил то у старшего брата Спиридона, то у тетки по матери, пас гусей и коров. Как-то разрисовал беленые стены хаты петухами, а старший брат в ярости все рисунки стесал лопатой. Но тот же Спиридон отдал его учиться — сначала в «вольную начальную школу» к полуграмотному греку, затем в городскую, а позже устроил брата на первую работу в контору к подрядчику-строителю. Тот позволял Архипу и малевать углем на стенах кухни, и рисовать на полях журналов приемки кирпича: там-то и появился однажды портрет церковного старосты, на который приходила полюбоваться вся округа.
Потом Куинджи определили в «комнатные» мальчики к хлеботорговцу Аморетти. Он раздувал самовар, носил дрова, прислуживал за столом и чистил сапоги. Хозяин проникся симпатией к даровитому парнишке, показывал его рисунки знакомым. Кто-то посоветовал ехать к Айвазовскому — проситься в ученики. И пятнадцатилетний застенчивый деревенщина в соломенной шляпе, бедно одетый и косноязычный, отправился в Феодосию.
Известный маринист не прогнал, но и на порог мастерской не пускал. Почти три месяца Архип жил во дворе под навесом. Единственным поручением мэтра было натереть краску и выкрасить забор (зато сколько потом появится легенд о поддержке, оказанной Айвазовским юному дарованию!). Несолоно хлебавши Куинджи вернулся в Мариуполь и поступил ретушером к местному фотографу, а в 1865-м отправился в Петербург. Там ведь Императорская академия художеств, Архипу же надо непременно туда поступить и прославиться, чтобы за него отдали любимую! Очаровательная Вера Леонтьевна Шаповалова-Кетчерджи была дочерью мариупольского купца (на самом деле его звали Елевферием, но ради успешной торговли пришлось переименоваться в Леонтия Герасимовича). Познакомились на Троицу — двадцать седьмого мая 1855 года. Странный выдался день: заканчивалась Крымская война, и юноша, рисовавший на обрыве, увидел, как вражеские корабли в упор расстреляли российские купеческие суда. Англо-французская эскадра направлялась к Мариуполю, в городе началась паника. На берег высадился десант, грабивший дома и поджигавший склады. До Карасевки, слава богу, враги не дошли.