Газеты запестрели сенсационными сообщениями. Москвичи изумлялись — не было в Первопрестольной человека скупее Гаврилы Солодовникова. Над каждой копейкой дрожал. По слухам, заставлял своих арендаторов привозить ему пустые ящики, которыми топил печи в своем доме в Гусятниковом переулке у Чистых прудов. Прислугу допекал требованиями отыскать исчезнувший пятиалтынный. В Сандунах не спрашивал, сколько должен, — молча совал банщику двугривенный и был таков. По улицам и в дождь, и в снег только пешком ходил.
Раз по какому-то случаю взял извозчика, гривенник заплатил, так разговору было по всей Москве.
— Солодовников на извозчике ехал! — восклицали одни.
— Быть того не может! — не верили другие. — Он скорее с Ивана Великого вниз головой бросится, чем извозчику заплатит.
Потом все-таки завел собственный выезд, который, по словам газетных фельетонистов, представлял собой «трясущиеся дрожки, запряженные парой тощих росинантов». К тому же задние колеса у экипажа были на мягком ходу, а на передних шины вовсе отсутствовали — хозяин считал, что кучер «и так поездит».
Еще он страшно экономил на еде. И это в Москве, где на пятак можно щей заказать, на три копейки — хлеба и большую миску вчерашней каши. Вот Солодовников и ходил по трактирам есть эту самую кашу. В иных заведениях вчерашнюю кашу и на помойку-то не выбрасывали, говорили: «Придет Солодовников — всю полопает». Он и вправду сколько бы ни положили — все под чистую съест, да еще и ложку оближет. Но больше трех копеек не заплатит.
Была у Солодовникова еще одна слабость, совсем уж неприличная. Около его знаменитого пассажа на Кузнецком Мосту всегда толпились лоточники — торговали яблоками да апельсинами. Миллионер повадился подворовывать у них фрукты. Яблоки его почему-то не интересовали, а вот к цитрусовым интерес испытывал. Подкрадется незаметно, схватит с лотка апельсин — да и бегом в пассаж. Лоточники только руками разведут. Ну не городового же звать из-за одного апельсина?!
Но самым вопиющим являлось то, что Гаврила нарушал все неписаные купеческие законы и с поразительным бесстыдством обманывал товарищей и компаньонов. Чего стоил только случай с Усковым.
