Действительно, от своего предназначения никуда не деться. Например в тот последний школьный год, когда я жила мечтой о театральном институте, моего отца... позвали сниматься в кино. Точнее, в фильме хотели видеть нашу машину — трофейный «Мерседес-Бенц». Папу загримировали под японца — картина была советско-японской, о Великой Отечественной войне, и он за рулем своего автомобиля участвовал в массовых сценах. Я пристала: возьми на съемки! Отказали, но когда отец собирался за причитавшимся гонораром, стала упрашивать: я тоже поеду, поговорим с кем-нибудь насчет моего поступления на актерский. У гостиницы, где расположилась съемочная группа, папа оставил меня в машине: «Сиди, сам все узнаю». Вернувшись, отчитался, что поговорил с режиссером, показал ему мою фотографию, но тот отсоветовал ехать в столицу, потому что «много таких, стремящихся в актрисы, и не портите дочке жизнь». Всю зиму я прожила под впечатлением от тех слов, но все равно ринулась в Москву.
И вот прошло несколько лет, я уже окончила Щукинское, и меня утвердили в советско-японский фильм «Путь к медалям», где играла главную роль, волейболистку. Часть сцен снимали в Стране восходящего солнца, нас постоянно приглашали на званые обеды-ужины. Сидим как-то с режиссером нашей картины Никитой Орловым на восьмидесятом этаже небоскреба, он разговаривает с японскими кинематографистами, и вдруг я слышу, что речь идет о фильме «Война и люди». А это в нем разъезжал на своем «мерседесе» мой папа! Оказалось, что Орлов с советской стороны принимал участие в съемках. «Никита Викторович, — говорю ему, — а помните, как к вам в гостинице подходил мужчина и спрашивал по поводу своей дочери, хотевшей стать актрисой? Это была я». Орлов ничего не вспомнил, но я усмотрела в этой истории знак судьбы.
Ближе к концу девяностых предложили сняться в рекламе. Сперва ролики показывали по второстепенным каналам, я радовалась: и деньги получила, и никто не заметил. Реклама тогда считалась для актера вроде как стыдным занятием. И тут возникла «тетя Ася» с ее отбеливателем.
На роль претендовали триста актрис. Меня вызывали на пробы в течение нескольких месяцев, Женя удивлялся: «Тебя проверяют для полета в космос, что ли?» Когда утвердили, американский продюсер предупредил: «Вы должны быть готовы к тому, что станете очень популярной». Подумала: что он говорит? Но это была одна из первых агрессивных реклам на российском телевидении — ролики крутили постоянно. За два года их сняли полтора десятка. И тетя Ася стала в жизни страны одной из главных героинь. На нее сочиняли пародии, юмористические стихи, на ее счет шутили в КВН. Незнакомые люди подходили ко мне на улице, объяснялись в любви, разговаривали о жизни. Я, не желая быть постоянно узнаваемой, перекрасила волосы в цвет баклажана, сказав режиссеру, что это для роли в театре, и к съемкам мне сшили светлый парик. Надевала темные очки, нахлобучивала по самые брови шапку и поднимала воротник. Ничего не помогало — узнавали по голосу. Кого-то эта реклама раздражала, одна известная актриса заявила, что такие, как Ташкова, позорят искусство. Но народ полюбил мою героиню.
