Порой взбирался на лестницу и сверху зарисовывал этот пестрый гомонящий цветник. Валли тоже иногда позировала вместе с другими. Работы Эгона пользовались спросом, выполненные заказы его муза относила любителям эротических картинок и по возвращении бережно складывала полученные деньги — на хозяйство...
Напрасно фройляйн Нойциль волновалась, что какая-нибудь бойкая «квартирантка» похитит у нее возлюбленного, — кроме сестры Герти, собрата по цеху Густава Климта да нее, милого «щебечущего жаворонка», Шиле никто оказался не нужен. «Вена мрачный город, полный теней», — писал он в своем дневнике.
От венской суеты любовники сбежали в Южную Богемию, в городок Чески-Крумлов, где родилась мать Эгона. В глубинке их никто не знал, там, казалось, можно без помех работать, наслаждаться друг другом. Однако в провинции нравы строже столичных, тут же начались пересуды: мол, что за странная пара — не муж с женой, а живут вместе, да еще привечают девушек-подростков из бедных семей. Бог знает, чем они там с ними занимаются!
Назревал скандал, так что пришлось перебраться поближе к Вене, в Нойленгбах. Но и здесь добропорядочные бюргеры отнеслись к Эгону с подозрением. Быта, столь милого обывательскому сердцу, он не признавал, привычного жизненного уклада не придерживался, все в его доме казалось странным, даже греховным.
