По возвращении Вики с мужем сняли квартиру на берегу Сены. Она вернулась на работу и продолжала принимать деятельное участие в судьбе подруги Маши. Когда та забеременела, помогла найти домик в пригороде, а после рождения ее сына первой вместе с Ники примчалась в больницу. Крестным следующего младенца, дочери Лизы, стал Оболенский, крестной второй дочери Муравьевых, увидевшей свет через несколько лет, стала сама Вера. Но заочной — она уже сидела в тюрьме и девочку так и не увидела.
Двадцать второго июня 1940-го Франция объявит о капитуляции перед Германией. А пока, восьмого июня, Муравьевы, как это часто случалось, обедали у Оболенских. Младший брат Ники князь Александр был на фронте. Оболенского-старшего комиссовали — в молодости он пытался покончить с собой, но неудачно: выпрыгнув из окна, упал на навес над магазином и раздробил ногу о железную раму. С тех пор хромал, носил ортопедический ботинок.
Париж еще не был захвачен, открытые террасы кафе и ресторанов по-прежнему собирали элегантную публику, но уже началось массовое бегство.
— А ну как немцы войдут в город? — беспокоилась сидевшая за столом княгиня Саломия. — Может, все-таки уедем?
— Глупости, — отмахнулась Вики и начала расставлять тарелки. — Что нам эти немцы? Да и убегали уже, из России — хватит.
— Вдруг начнут бомбить? Господи спаси! — старая княгиня истово закрестилась. Сын попытался успокоить:
— Маман, не волнуйтесь, в случае чего — переберетесь к нам в квартиру. В доме есть подвал, там устроят бомбоубежище. В здании семь этажей, управляющий говорит — беспокоиться не о чем.
— А что если все они на нас посыпятся? — с улыбкой заметила Вики. Она никогда не теряла чувства юмора.
По условиям Компьенского перемирия две трети Франции, в том числе столица, отходили немецким оккупантам. Оставшаяся южная часть страны считалась свободной зоной со столицей в Виши.
По бульварам Парижа разъезжали мотоциклы с немецкими патрулями, лавки закрывались, в городе объявили комендантский час. Между тем в столицу всеми правдами и неправдами пробирались демобилизованные, но не согласные с перемирием офицеры. Среди них — и Жак Артюис.
Человек идейный, при этом крайне правый, он еще до войны задумывался о судьбах Франции и мечтал о создании Соединенных Штатов Европы, а после прихода к власти Гитлера категорически не принял идеологию нацизма. В самом начале Второй мировой сорокашестилетний капитан запаса Артюис ушел на фронт, и там, несмотря на тяжелые потери, ни один из его солдат не был взят в плен. После заключения перемирия Жак отправился в Виши, где располагалось коллаборационистское правительство Петена, но быстро разочаровался в его политике. «Если маршал не возобновит военных действий, — писал он в одном из писем, — у французов не будет иного выхода как вооруженное восстание».
