Подростковые годы порой казались невыносимыми настолько, что Динклэйдж с приятелем, таким же аутсайдером Беном, обсуждали, не повеситься ли на ближайшей колокольне. Теперь Пит, как правило, бывал мрачен. Он рано начал курить, одевался только в черное и в целом являл собой ходячую депрессию. И кто знает, чем бы закончилась пора озлобленности и отчуждения, если бы не школьный театр.
В старших классах на него обратил внимание один из учителей. Динклэйдж был умен, начитан и не по годам циничен, на уроках его ответы на вопросы и реплики с места отличались остроумием и нестандартностью. Педагог предложил необычному пареньку попробовать себя в школьной постановке ирландской пьесы «Могила Шарон». Драма строилась вокруг ключевой роли изуродованного карлика: Питер впервые узнал, что, оказывается, существуют сценические образы, написанные специально для людей его роста. Много позже Динклэйдж станет упорно отказываться от таких ролей, а в тот момент для него открылся новый мир. Следующая пьеса — «Настоящий Запад» знаменитого драматурга Сэма Шепарда — окончательно определила выбор будущей профессии.
После школы он поступил на факультет драмы в вермонтский колледж Беннингтон — и оказался среди своих. Никто не третировал карлика на потеху толпе, вокруг — только коллеги, ценившие его ум, способности и иронию. Не смевший на такое даже рассчитывать, Питер проживал полноценную студенческую жизнь: с горячими дискуссиями на лекциях, попойками в общежитиях, походами по барам, философскими беседами о смысле жизни, взаимными признаниями «старик, ты гений». И конечно с барышнями.
...Помахивая пакетом с покупками к завтраку, Питер направлялся по улице к дому. В этот момент к нему бросилась девушка, умоляя о совместном селфи. Что ж, актер позволил ей, наклонившись, обнять себя за плечи и улыбнулся в камеру фирменной кривоватой ухмылкой. А потом, взяв предложенную авторучку, расписался на очередном журнале, оповещающем общественность о фантастической мужской привлекательности Динклэйджа.
Двадцать лет назад, заметив интерес к себе со стороны девушек, Питер был искренне уверен: здесь таится какая-то каверза, потенциальное издевательство. Поэтому настораживался, ожидая подвоха. На помощь приходило чувство юмора — так проще защититься. Темы своей внешности он вовсе не избегал, напротив, весело констатировал очевидное, избавляя от смущения новых знакомых.
