Я, тогда неопытный актер, снялся в картине «День счастья» с уже знаменитым Баталовым. Конечно, страшно робел, часто спрашивал у Алексея: «Как играть?» — «В этой сцене играй так, будто продаешь женские лифчики!» Я расплылся в смущенной улыбке, камера заработала, и оказалось — это именно то, что нужно!
Мне повезло — я работал со многими потрясающими актерами: Олегом Далем, Володей Высоцким, Олегом Борисовым, Павлом Луспекаевым, Сашей Демьяненко, Олегом Басилашвили, Сашей и Мишей Боярскими, Мариной Нееловой, знал Василия Шукшина и Булата Окуджаву. Причудливым образом их судьбы переплелись с моей. Я видел и трагедии, и комедии. Успехи и неудачи товарищей переживал как свои. И когда кто-то уходил из жизни, долго не мог поверить, что это правда. Я был старше многих коллег и считал их потерю несправедливой. Да и сказать по-честному, я не собирался быть актером, а они посвятили этой профессии жизнь.
...В детстве я сидел на руках у Сергея Мироновича Кирова. Того самого кумира пролетариата, которого боготворили ленинградцы и знали люди во всем СССР. Но сам этого не помню, мне тогда было примерно два года, про Кирова с гордостью рассказывал отец. Сергей Миронович жил неподалеку от нас, мы занимали семнадцатиметровую комнату в коммуналке на улице Красных Зорь, которая до начала девяностых называлась Кировским проспектом.
Отец говорил, что Мироныч (так Кирова звали в народе) был общительным и простым человеком. С ним папа познакомился в сквере недалеко от дома, где часто со мной гулял. Несмотря на то что отец не занимал высоких постов, а трудился на заводе «Электрик», Киров любил с ним побеседовать. Поэтому убийство Сергея Мироновича отец переживал как личное горе.
А вот войну я помню хорошо. Когда она началась, мне было девять лет.
Отца не взяли на фронт из-за немецкой фамилии, но оставили в тылу, ведь он трудился на стратегическом оборонном предприятии. А меня, младшего брата Сашу, маму и бабушку отправили в эвакуацию в Башкирию. Пока мы добирались до села Надеждино, где пробыли всю войну, я пережил свой первый шок. Эшелон перед нами разбомбили. Все вокруг было усеяно трупами — не просто телами, а оторванными руками, ногами, головами. Мама закрывала мне глаза, но я все равно успел увидеть эту страшную картину и запомнил ее навсегда.
