Я очень виноват перед женой. Никогда не говорил ей об этом, не каялся и даже не признавался в любви, думал: зачем? А ведь Гитана пожертвовала для меня всем...
Если что меня и держит на этом свете, то это дочь. Я живу ради Машки. Все, что у меня есть, принадлежит ей... Очень горько, что судьба ее так сложилась. А ведь ничто беды не предвещало. Моя жена Гитана наблюдалась в главной «рожаловке» при Центральной клинической больнице — ну прямо лучше не бывает. Обо всем договорились заранее, и я со спокойной душой уехал в Ленинград — сниматься в роли Федора Протасова в «Живом трупе». В самый важный момент надо было принять решение: делать ли кесарево, а акушерка почему-то подумала, что жена сама прекрасно родит.
Но не получилось, и дочка чуть не задохнулась. Это было двадцать седьмого января 1968 года.
Нашу беду доктора заметили не сразу. Сначала Машенька, как все малыши, болтала ручками, сучила ножками, но спустя полгода стало ясно, что с ней что-то не так. Ставлю на ножки — не встает, не чувствует опоры, даю игрушку — не хватает, ручки не слушаются. Пошли по врачам. Выяснилось, что из-за кислородного голодания во время родов у нашей девочки оказалась нарушена координация движений. Диагноз — три страшные буквы ДЦП — «детский церебральный паралич». В мозгу у дочки отказал центр, отвечающий за активность конечностей и речь.
Искалечили ребенка...
Из-за нелепой родовой травмы не может Маша управлять ни ногами, ни руками. Но при этом не сдается: день и ночь сидит за компьютером и пишет — одним средним пальчиком. Только он ее слушается. Друг семьи, наш верный помощник Зураб Джапаридзе сделал для дочки специальное приспособление на клавиатуре, чтобы ей было удобнее нажимать буквы.
Смотрю на Машку — такая складная и цельная девочка могла бы быть, если бы не преступная оплошность какой-то идиотки в белом халате. Но при этом Машка обошла нас всех вместе взятых, она в семье — самая образованная. Столько книг прочитала, что мне до нее далеко. Если не читает, то пишет: медленно, но уверенно жмет своим пальчиком, плетет кружево слов.
Я ни одного иностранного языка не знаю, зато Машка самостоятельно французский выучила. Зураб и Гитана не дадут соврать.
Мы очень надеялись на чудо, и Машка не унывала, верила, что сможет ходить самостоятельно. Она и сейчас каждый день до изнеможения шагает по беговой дорожке. Мы ее держим, а она идет, ножки заплетаются, но не сдается. Каждый шаг — поступок. Есть у нее специальная перекладина. Дочка подъезжает на коляске, хватается за нее и поднимается. Так тренируется по нескольку раз в день. Вся уже мокрая от пота, но занимается.
Мы ее показывали разным врачам и в Москве, и в Канаде, и в Израиле, но никто не дал надежды на чудо. Хотя на самом деле Машка сама творит чудеса.
С отличием окончила сценарный факультет ВГИКа. У нас в стране, вы сами знаете, учебные заведения не особо приспособлены для людей с ограниченными возможностями, да и нам было бы трудно возить ее каждый день на лекции, поэтому училась она заочно. Но дочка очень старалась, была хорошей студенткой. Ее поддерживал Юрий Норштейн, который преподавал на курсе. Диплом Маши он назвал лучшим.
Дочка выпустила книгу сказок «И быль, и небыль», а мне доверила сделать к ней иллюстрации: я ведь учился у прекрасных мастеров — сначала у моего первого тестя Константина Ротова, затем с подачи Анны Ахматовой у великого Роберта Фалька. А еще у Маши вышли два сборника рассказов: «Сирень верности» и «Поющая палочка».
