Когда вернулись в Москву, Родион сказал, что хочет познакомиться с родителями Глаголевой. Виталий Павлович как раз приехал в город. Борис сообщил отцу, что Нахапетов проявляет к Вере симпатию. И они с мамой были не прочь посмотреть на звезду поближе. Готовились. Во времена советского дефицита их квартира, обставленная немецкой мебелью, сильно отличалась от соседских. В центре комнаты стояли торшер и предмет гордости — журнальный стол, который, если покрутить сбоку специальную ручку, превращался в обеденный. Естественно, стол раскладывали при Родионе.
Родителей Нахапетов очаровал с порога. Включил все свое обаяние. Вериной руки в тот раз не просил, но всем было и так понятно, что приходил не просто так.
«В вопросах чувств я для своего возраста была «тормознутой», мальчишек рассматривала исключительно как приятелей, — признавалась Вера. — В какой-то момент, правда, возникли романтические чувства к другу брата. Мы даже несколько раз гуляли с собакой, держась за руки. Но на этом все и закончилось. А тут взрослый мужчина проявляет интерес, меня это страшно смущало. Мои чувства к Нахапетову трудно было назвать любовью. Я смотрела на него снизу вверх».
К тридцати годам Родион еще ни разу не был женат, жил один. Очень эрудированный, он открыл Вере Кортасара и Воннегута. Ей интересно было вместе разбирать прочитанное, слушать его рассуждения. Но при этом Вера отчаянно робела.
Однажды Глаголева сказала Нахапетову, что уезжает на очередные сборы.
— Не надо никуда ехать, — напрягся Родион.
— Но ведь съемки закончены?
— Съемки — да, а фильм нет. Я монтирую и хочу, чтобы ты присутствовала.
Вера приходила на «Мосфильм», с утра до вечера тихо сидела в уголке монтажной, наблюдая, как Родион и его постоянный монтажер Полина работают. Ее он словно не замечал, но если Глаголева не могла приехать на студию или задерживалась, телефон начинали обрывать ассистенты: «Куда же вы пропали? Родион Рафаилович о вас спрашивает!»
«Я всегда должна была находиться рядом. Нахапетов не объяснялся в своих чувствах, просто хотел видеть меня каждый день, внутри себя, видимо, уже приняв решение».
Однажды позвал Веру на торжество к своим друзьям Владимиру Михайловичу и Иветте Зельдиным. Она приехала прямо из спортзала в кроссовках, черной водолазке-лапше и с огромным кофром на плече, в котором хранился лук. Гости, увидев ее, обалдели: «Что это еще за Вильгельм Телль?»
Осмотревшись по сторонам, дар речи потеряла уже Вера. За столом сидели Андрей Миронов с Ларисой Голубкиной, Федор Чеханков, Александр Ширвиндт... Все шутили, рассказывали театральные байки, хохотали. Она от смущения не запомнила ничего.
