С Ольгой Боря прожил несколько лет, в этом браке у него родилась дочь. После развода Розовская уехала в Америку, Ардов снова женился. В четвертой по счету семье появились на свет еще три дочери. Девочки рано осиротели — сначала умер Борис, следом за ним ушла и жена Екатерина.
Расставшись, мы с Борей не порвали отношений, ведь у нас был общий ребенок. Когда он женился на Кате, а я вышла замуж за Юру, даже начали встречаться семьями. И одним из первых, кому сообщила, что у меня родился сын, стал Ардов. Этот телефонный звонок отнюдь не был продиктован желанием уколоть — отец семи девчонок, он мечтал о наследнике. Просто Борис навсегда остался для меня близким человеком, и я хотела поделиться счастливой новостью.
Услышав в трубке мой голос, Ардов обрадовался:
— Люда, привет! Как дела?
— Боречка, поздравь — у нас с мужем родился мальчик!
— Поздравляю... — голос сразу сник. — Очень рад за тебя.
Испытания, беды всегда даются для чего-то. Чтобы человек стал сильнее и мудрее, научился состраданию, а еще поверил: за черной полосой обязательно будет светлая. Испытания, которые посылает судьба, редко обходятся без компенсаций с ее стороны. Не было бы горького и мучительного расставания с Борисом, я не встретила бы Юру, который стал моим вторым мужем и с которым мне довелось узнать, что это такое — быть бесконечно любимой, единственной, светом в окошке. Не родила бы сына, которого обожаю и которым горжусь не меньше, чем дочкой. И может, сегодня у меня не было бы проверенной годами дружбы с Катей Васильевой.
Мы вместе репетировали постановку «Муж и жена снимут комнату» и уже сыграли несколько премьерных спектаклей, однако все наше общение вне сцены сводилось к «здравствуйте» и «до свидания». Васильева была звездой труппы, супругой драматурга-классика Михаила Рощина (кстати, автора и той пьесы, которую ставил Роман Виктюк), знала себе цену и как актриса, и как женщина. А я в ту пору чувствовала себя никому не нужной: ни театру (по большому счету), ни мужу, который обзавелся дамой сердца.
Ардов в очередной раз упорхнул в любовное гнездышко, и я прорыдала всю ночь и весь день. А вечером — спектакль. Постановка начиналась со сцены, где моя героиня звонит человеку, с которым у нее был роман и который сейчас женится на другой. Звонит, чтобы поздравить и пожелать счастья. Беру трубку, набираю номер, начинаю говорить и понимаю, что голоса нет. Пропал. Напрягаю связки — из горла вырывается сдавленный шепот. И тут же крик из зала: «Не слышно!» Едва сдерживая слезы, ухожу к заднику и сажусь на стул.
Дальше звучит музыка, под которую Катя и ее партнер движутся навстречу друг другу и встают лицом к лицу на авансцене. Васильева произносит первую фразу диалога, потом поворачивается к публике и своим сильным, пробивающим зал до последних кресел балкона голосом спрашивает: «Ну что? Слышно?!» На несколько секунд водворяется звенящая тишина. Дальше спектакль идет своим чередом, и к следующей сцене, в которой я участвую, голос возвращается. Когда закрылся занавес, подошла к Кате, стала благодарить за поддержку, а она притянула меня к себе и крепко обняла. С этого момента началась наша дружба. Васильева словно встала за моей спиной — я чувствовала ее мощную поддержку.
