Две серии были сняты за месяц. И звук писали сразу, и дублей — по минимуму. Съемки шли удивительно легко благодаря замечательной атмосфере веселья и доброжелательности, которая царила на площадке, а также идеально подобранному актерскому составу. Каждый был на своем месте и знал, что делать. Поэтому Аллочке было с нами легко, она просто разводила мизансцены и давала какие-то подсказки.
Владимир Басов вообще на ходу придумал рисунок своей роли. Его поймали в коридоре «Мосфильма», спросили: «Вы не могли бы нам помочь — сыграть эпизод?» Басов согласился. Режиссер обрисовала ситуацию, актер повторил свою задачу — и вошел в кадр. Эпизод с его участием — просто фантастика!
Я была в восторге от всей нашей компании. Какой юмор! Какая легкость! Леня Ярмольник и Саша Абдулов беспрерывно шутили, а мы хохотали. Бесконечное веселье царило и во время съемок. Каждый играл настолько тонко и точно, что я засматривалась на партнеров. Да все засматривались! И опять хохотали! Не то чтобы в поддержку друг другу, просто такая реакция была — живая, непосредственная. Картину показали под Новый год. Первого января я пришла в театр играть детский спектакль, и мне устроили овацию актеры МХАТа, коллеги. Им так понравился фильм! Всем! А Саша Калягин сказал: «Людка, ты ж наша! Наша!» «Наша» — то есть щукинская. Образ Бриссар действительно получился совсем не мхатовский.
А потом праздник закончился — сразу после премьеры. Сначала не позвали на банкет, а потом про меня вообще забыли. За несколько лет не было ни одного приглашения в кино. Звездного статуса я не приобрела. Так и осталась неизвестной артисткой, эксцентричная характерность которой удачно вплелась в образ персонажа — нелепой, немного чокнутой мадемуазель Бриссар.
Выступать на сцене мечтала, наверное, с детского сада. Но когда однажды, уже в выпускном классе, заикнулась, что хочу подать документы в театральное училище, мама отрезала: «Нет! Сначала получи нормальную профессию, а уж потом иди куда угодно — хоть в артистки!» И я поступила в Текстильный институт на вечернее отделение. Работала в проектном НИИ, а после смены бежала на занятия.
В текстильном была своя театральная студия, которой руководил актер Театра Советской армии Леонид Николаевич Персиянинов. Два года я бегала мимо, а на третий решилась туда зайти. На прослушивании так проникновенно читала монолог Катерины из «Грозы», что сама не удержалась от слез. И получила приглашение. Мечта о сцене стала приобретать реальные очертания. В этой студии началась моя профессиональная и, как потом оказалось, личная жизнь. Читки, репетиции, романы... Однажды мой тогдашний кавалер пригласил на репетицию друга. Тот пришел и весь вечер смотрел только на меня. А я — на него. Пронзило сразу. Так бывает. Это был актер Театра Советской армии Борис Ардов.
У нас начался головокружительный роман, который привел меня в квартиру на Ордынке, где Боря жил со своими родителями. Там я попала в другой мир. У Ардовых бывали Тарковский, Бродский, Раневская... В комнате, которую выделили нам с Борей, останавливалась и подолгу жила Анна Андреевна Ахматова, когда приезжала из Ленинграда в Москву...
Виктор Ефимович Ардов был известным писателем-сатириком, драматургом, сценаристом, его жена Нина Антоновна Ольшевская служила в театре — играла и ставила спектакли. К слову: мою первую свекровь до сих пор чтут и помнят в городе Бугульме, где во время войны она возрождала местный театр. Открытый радушный дом был заполнен учениками Виктора Ефимовича, многочисленными друзьями и родственниками, которые даже перейдя в категорию бывших, на самом деле таковыми не становились. Каждый день забегали Алексей Баталов, сын Нины Антоновны от первого брака, его жена Гитана, могла заглянуть на чашку кофе Мика, бывшая жена Бори, которая жила с актером Игорем Старыгиным в том же дворе. И сам Гоша тоже часто заходил. Всех принимали, привечали, угощали.
