В конце лета 1944 года на медосмотре выяснилось, что у Платонова запущенный туберкулез — кашлял он страшно, и военкора комиссовали. Андрей вернулся домой и увидев жену, расплакался на пороге от счастья: она была беременна! Одиннадцатого октября 1944 года сорокаоднолетняя Мария Александровна родила дочку, которую назвали, как и всех девочек в ее семье, Машей. Благодаря хлопотам влиятельных друзей Литфонд выделил наконец Платоновым квартирку во флигеле на Тверском бульваре, в этих корпусах сейчас располагается Литинститут.
Казалось, теперь-то уж точно в жизни писателя наступила полоса удачи, а на свою болезнь он старался не обращать внимания, не сомневаясь, что обязательно выздоровеет. Впервые Андрей Платонович сидел за настоящим письменным столом, которым страшно гордился, писал карандашом на белой бумаге, а исписанные листы бросал в большую бельевую корзину из ивовых прутьев, стоявшую под ногами. Подросшие Саша и Маша то и дело подползали к ней и таскали листы, а порой и вовсе переворачивали корзину вверх дном. Но Платонов не сердился — только смеялся над проделками маленьких шкодников. Вечерами приходили друзья-писатели Василий Гроссман, Рувим Фраерман. Выпивали тайком, когда Мария выходила в кухню: она этого не терпела и муж побаивался ее гнева. Гроссман шутил: «Что-то, Андрюша, тебя уже целую неделю в прессе не ругают».
Но затишье оказалось временным — Платонова все так же травили в печати. После того как «Новый мир» опубликовал рассказ «Возвращение» (тогда он назывался «Семья Иванова»), критик Ермилов разнес его в пух и прах. За что поэт Ярослав Смеляков прилюдно влепил Ермилову пощечину, заявив: «Вот тебе, подонок, за Платонова».
Внешне писатель старался держаться оптимистом, но частенько накатывало беспросветное отчаяние. «Дела мои в литературе плохие, будущее мое темно, а от меня зависят маленькие прелестные существа — Кхы (так называли в семье дочку. — Е. Г.) и Сашка», — жаловался он Гроссману. Внук с согласия Тамары, Тошиной вдовы, жил с ними...
При этом чудесного исцеления не случилось, болезнь Андрея Платоновича быстро прогрессировала, и он очень боялся заразить кого-то из домашних. Жена позвала плотника и попросила сделать высокий порожек в комнату, где лежал больной, чтобы туда не могли добраться дети. Платонов смотрел на отчаянно штурмующую преграду дочку, и в глазах его стояли слезы.
