А наутро вернулась к своей привычной жизни, поехала по делам на метро. Ничего страшного в этом не вижу. Люблю ходить пешком, на своих двоих гулять по центру Москвы. И машины у меня нет. Я люблю лошадей. Занималась конным спортом. Не потому что это экстрим или модно. Просто когда рядом живое существо — дышит, прислушивается к тебе, возникает ощущение, будто ты не в городе и вообще не на планете Земля, а в другой галактике. Целый космос! В машине ты такого не почувствуешь.
Мама тоже не экстремал, ей этого хватает на работе. А вот папа раньше ездил на мотоцикле. Но упал, получил серьезную травму ноги и сейчас от него отказался.
— Вы похожи и на маму и на папу одновременно. Интересная внешность помогает в работе или мешает?
— На этот вопрос смогу ответить лет через десять. Я еще в самом начале своего пути.
— Вижу, вы даже шрамы удалять не стали. Они придают вам своеобразие, хотя сейчас многие актрисы движутся в сторону унификации. Порой не отличишь одну от другой.
— Да, эти отметины у меня с раннего детства. Смутно помню их историю. Мы с родителями пришли в гости к моему дедушке, маминому папе. Взрослые болтали за столом, я крутилась рядом. Увидела кошку с котятами и полезла к ним, в свои год и восемь месяцев не понимала, что это может быть опасным. Она кинулась на меня и вцепилась в лицо.
Наказывать кошку не стали. Сама виновата — кто просил лезть? Раны заживали года два, остались глубокие следы. Когда я стала постарше, мы с мамой ходили к косметологам, хотели убрать их хирургическим путем. Врачи сказали, что пока не вырасту, операция невозможна. А со временем я свои шрамы полюбила и отказалась от операции. Это моя особенность, мой шарм. Пусть будут.
