Операция была сложной: тихонько открыть скрипучую дверь чулана, а потом в кромешной темноте осторожно отлить водку из огромной бутыли в пол-литровую банку.
После кражи мы часто тут же, в бабушкином доме, убедившись, что она уже спит, жарили себе на кухне картошку с сосисками и пировали, на всякий случай разливая «кончаловку» в чайные чашки. Но однажды Таточка неожиданно вошла на кухню, когда мы, уже вдрызг пьяные, чему-то громко смеялись. «А мы тут, ик, ужинаем, ик!» — сказал заплетающимся языком Егор. Она, к нашему удивлению, ничего не заметила, велела погасить свет и отправляться спать.
Как-то мы украли банку «кончаловки» и пошли в гости к друзьям по соседству. Сидим выпиваем, и вдруг неожиданно приезжает папа. Мы со страху спрятались в другой комнате.
Папу усадили за стол, стали угощать. Налили и «кончаловки». Он выпил рюмку и грозно сказал: «Та-а-ак! А ну-ка, где эти козлы?» (Хотя все соседи считали своим долгом записать рецепт знаменитой водки на смородиновых почках, ее никто не делал, поэтому отец нас так легко и вычислил.)
— Когда ваши родители развелись, с «родиной» пришлось распрощаться?
— Нет, я продолжал подолгу жить на даче. Несмотря на то что мы с мамой переехали в Москву (дед сделал ей и отцу по квартире в новом театральном доме на «Маяковской»), все школьные каникулы я проводил на Николиной Горе.
Бабушка не только вырастила отца с Андроном — дед детьми не занимался совсем, но и приложила руку к нашему воспитанию. Я сейчас уже не помню, кто именно из семьи научил меня держать вилку с ножом и не класть локти на обеденный стол, но твердо знаю — манеры нам прививались с раннего детства. В Таточке огромная доброта сочеталась с необычайной строгостью: она могла отругать, отшлепать и тут же приласкать. Страшнее ее гнева не было ничего — она умела сказать так, что мороз пробегал по коже.
Весь дом держался на бабушке: она руководила хозяйством, людьми и делала это блестяще. Сергей Владимирович приезжал на день и тут же уезжал — он не любил дачной жизни. У нас, детей, всегда было ощущение, что Таточка — это центр, вокруг которого строится все. Тем не менее мужа она всегда выдвигала вперед и ставила в семье на первое место со всеми подобающими знаками уважения, несмотря на то что и сама была известной писательницей. Наверное, у них с дедом были неприятные разговоры, ссоры и крупные размолвки (он, думаю, ее побаивался), но до нас это никогда не доходило.
