Обрел колоссальный опыт сотрудничества с Кареном Шахназаровым и Вадимом Абдрашитовым, которые были продюсерами фильма. Абдрашитова нет в титрах, но на самом деле он стал одним из главных двигателей проекта, поскольку руководил объединением «АРК-фильм», где снималась картина. Мне, начинающему, работать с двумя такими крупными личностями, отстаивать свои идеи было очень непросто. Я учился выслушивать чужое мнение, понял, как важно внимательно анализировать то, что тебе советуют признанные авторитеты. И мне это помогло. У меня была мощная защита в лице молодых актеров. «Звезда» дала им возможность заявить о себе, они безоглядно вкладывались в картину. Игорь Петренко полфильма снимался неутвержденным. И это давило на него психологически. Я изо всех сил пытался его поддержать, не только я, но и Леша Кравченко, который постарше остальных, опытнее, а потому был для всех опорой. Выкладывались и Артем Семакин, и Толя Гущин, и Амаду Мамадаков, и Катя Вуличенко (которую, кстати, утвердили буквально за две недели до окончания съемок), и Леша Панин. Леша — человек необузданных эмоций, иногда это работает против него. Как-то раз он начал в капризном тоне качать права на площадке, я перебил: «Леша, что-что вы сказали?» И Леша замолчал, он знал: зайдет далеко и я передам его сцены другим персонажам, а его просто уберу из проекта, капризы не люблю. Мы с ним работали дважды, он появился у меня в эпизоде в «Изгнаннике», был смешным, обаятельным. Он не говорил тогда по-английски, а реплики заучивал на слух, но все равно произвел впечатление на Энн Арчер, она по-доброму о нем отзывалась.
— Панин одаренный актер, как же можно было так растратить свой талант?
— Мне кажется, он ошибся в одной вещи — стал использовать то, что ему дано, свой необузданный темперамент в нетворческих целях. Его начало нести, он не совладал сам с собой. Мне очень жаль, что так произошло. Я знаю, что он снял картину как режиссер, он мне об этом рассказывал. Я ее еще не видел. Он пытается реализоваться на новом жизненном этапе, что хорошо. Но плохо, на мой взгляд, что он довольно часто ввязывался в весьма сомнительные и, мягко говоря, некрасивые истории. Актер должен заниматься своим делом, играть в кино. Жаль, что он не использовал своих возможностей в той мере, в какой они ему были даны. Но каждый делает свой выбор. Леша — взрослый человек, он сам решает, как ему жить.
— Что происходило на съемках «Экипажа»? Насколько опасными они оказались?
— Обычно в таких случаях все ждут веселых или же приключенческих побасенок, однако съемки — это прежде всего пахота, тяжелейший труд. «Экипаж» был очень сложной картиной по понятным причинам: это фильм-катастрофа, это большой масштаб, самолеты, которые горят, взрываются, сталкиваются, толпы статистов, большое количество артистов. Сцены землетрясений и прочих катаклизмов в аэропорту острова Канву мы снимали ночами в подмосковном Жуковском. Октябрь, неописуемая холодина, а у нас по сюжету — Юго-Восточная Азия. Первая смена прошла без неприятных сюрпризов, но уже во вторую или третью вдруг повалил снег, да такой, что приходилось расчищать сугробы по несколько часов. Вся съемочная группа, массовка были в этом задействованы, разгребали заносы, очищали самолеты и огромное пространство перрона, все вручную, приспособленной для этого техники не было. Ночь сливалась с днем, смена заканчивалась в семь утра, я еле добирался до гостиницы, чтобы через несколько часов снова быть на площадке. Помню только, повторял как мантру: «Это надо просто осилить».
Помнится, однажды предстояла особо сложная смена — со столкновением и взрывом самолетов, с пожаром на взлетной полосе и паникой на перроне аэродрома. Одновременно со взрывом разлетались в стороны машины, взрывной волной от самолета отбрасывало трап, один из героев перепрыгивал с трапа в салон, а внизу царила неразбериха, метались люди, вокруг все пылало. Схема съемки была просчитана и оговорена заранее, но буквально накануне мне пришло в голову, как можно получить еще более эффектные кадры. Я бросился к Козловскому, чтобы рассказать, что в следующую ночь ему предстоит непростая, но очень интересная задача — сыграть сразу несколько кусков в одном.
А Данила вдруг говорит:
— Но ведь я завтра не снимаюсь.
— Как это?
— Да так. Вот мой график, у меня выходной. Я уезжаю в Питер, у меня съемки в другой картине. Но уже послезавтра вернусь!
Все мои прекрасные планы рухнули на глазах, однако я понимал, что в этой ситуации уже ничего не изменить. Мы не могли перенести съемку на другой день.
— А знаешь что — я могу прилететь последним рейсом и в час ночи буду на площадке, ну, в два, — увидев мое состояние, попытался найти выход из положения Даня. Я только рукой махнул.
Вернулся в гостиницу расстроенным. Второй режиссер спрашивает, что случилось. Я рассказываю, что без Козловского сцену полноценно не снять, а его не будет.
— Почему не будет? Он будет!
— Каким образом? У него же съемка в другом городе.
— Он договорился, чтобы ее перенесли, и остался.
Оказалось, пока я горевал, Данила каким-то чудом смог разрулить ситуацию.
Я ему тут же позвонил:
— Даня, дорогой, я так тронут.
— Что ты, это же наш общий фильм!
Я-то понимаю, как сложно отменить съемку в другом месте, где все запланировано и где ты обязан быть. Но он это сделал.
