У них много молодых и уже известных артистов, а у нас — раз, два и обчелся. В лучшем случае начинающим дают возможность появиться в сериалах где-то на дециметровых телеканалах. Сам с этим сталкивался, да и продолжаю: когда начинается выбор актеров на роли, тут же выкатывается список из трех — пяти фамилий тех, кто сыграл в популярных фильмах. «Только они могут работать, больше никто», — считают продюсеры. Но это огромная ошибка. Я надеюсь, система будет меняться. Постоянно с этим сражаюсь, потому что понимаю, как важно, чтобы в кино приходили новые люди. Вспомните, как случилось с Евгением Мироновым, который потрясающе сыграл в картине Валерия Тодоровского «Любовь». Он был начинающим артистом, а после «Любви» сразу стал звездой. Странно, что в такой очевидной ситуации, когда зритель хочет видеть новые лица, продюсеры продолжают держаться за привычные штампы, тем самым ограничивая возможности и картины, и самих актеров. Тот же Козловский может играть очень разные роли, а зовут его на одни и те же.
— Не скажите, недавно видела его в фильме «Молодой человек», где он сыграл комедийного отрицательного персонажа, мошенника — тренера по личностному росту. Это было очень здорово!
— Не представляете, какое тяжелое изматывающее сражение я вел за то, чтобы он сыграл Харламова в «Легенде № 17». Все были против, говорили, что он никакой не Харламов. Невероятно тяжело было его пробить, преодолеть стереотипы. Конечно же есть элемент риска, когда ты зовешь актера на неожиданную для него роль. Но гораздо больший риск, когда берешь на роль, которую он уже сыграл. В таком случае исполнителю не остается ничего иного, как воспользоваться наработанными штампами, и на экране получится общее место.
Нам все-таки надо быть смелее, голос разума подсказывает: надо уметь видеть новое в людях и открывать их возможности. И не только в актерах. В свое время директор «Студии ТРИТЭ Никиты Михалкова» Леонид Верещагин совершил рискованный шаг, позвав меня на «Легенду № 17», я не снимал спортивного кино, я не хоккейный болельщик. Многим тогда казалось: ничего из этого не получится. Но что-то же получилось.
— Да не что-то, а прокатный хит. Глупый вопрос: как просчитать, что непременно должно быть в картине?
— Американский режиссер Джон Хьюстон так высказался на эту тему: «Как я могу угадать, что понравится миллиону зрителей? Я ведь даже не могу понять, что нравится мне самому!» Так что, к сожалению, никакого рецепта у меня нет, хотя и «Волкодав из рода Серых Псов» стал самой кассовой картиной года, и позже — «Экипаж». Да и «Звезда» очень неплохо прозвучала в прокате. Кстати, решение позвать меня на военный фильм «Звезда» тоже было неожиданным и, как казалось многим, рискованным шагом Карена Шахназарова, который продюсировал картину. До этого я снимал триллеры, картины совершенно иного жанра. Но Карен Георгиевич почувствовал, что мне это интересно.
Думаю, рецепт создания кассовой картины только один. Если по-настоящему любишь историю, которую рассказываешь, если она тебя по-настоящему волнует, то в результате сможет взволновать и других людей, если передашь им свою эмоцию с экрана. Во всяком случае, ничего другого посоветовать не могу ни молодым кинематографистам, которые меня об этом спрашивают, ни самому себе. Нужно еще и безоглядно выкладываться. Кино, как любое дело, которое выполняешь искренне, с любовью, требует огромных сил.
— Когда вы сняли свой дебютный фильм «Змеиный источник», он сильно не понравился Никите Михалкову, который с трибуны Съезда кинематографистов подверг его уничтожающей критике. Поставить жирный крест на делающем первые шаги в кино режиссере, у которого все впереди, — не самый благородный поступок мэтра. Не могу не спросить: испытываете ли вы чувство удовлетворения от того, что позже сняли все свои прокатные хиты в кинокомпании «ТРИТЭ», владельцем которой он является? А кроме того стали президентом Гильдии кинорежиссеров.
— Я вспоминаю то время иначе. Мне было тяжело слышать критику из уст Никиты Сергеевича, потому что я любил и продолжаю любить его картины — «Рабу любви», «Неоконченную пьесу для механического пианино», «Пять вечеров», «Несколько дней из жизни И.И. Обломова»... Смотрел «Утомленные солнцем» и ощущал невероятный прилив счастья, потому что в тот момент, в начале девяностых, наше кино было развалено, даже самые сильные режиссеры снимали либо очень депрессивное, либо какое-то местечковое кино. А тут я увидел фильм с таким мощным дыханием и наутро узнал, что он получил «Оскар». Рассказывал потом об этом Михалкову.
Конечно, в тот момент, когда на меня обрушилась критика, было непросто. Много позже, когда мы работали вместе, Михалков сказал:
— Ты на меня не обижайся, я ведь тогда говорил искренне.
— Никита Сергеевич, я в этом и не сомневался.
— А ты молодец, умеешь держать удар! — улыбнулся он.
Михалков — человек пылкий, он говорил то, что думал. Я не присутствовал на том Съезде кинематографистов, где мне досталось с трибуны, поскольку еще не был членом Союза. Но думаю, испытал бы шок, хотя попал тогда в хорошую компанию. Михалков не просто выступил с речью, он еще и проиллюстрировал свои слова фрагментами из моего фильма и картин Леши Балабанова. Но позже Никита Сергеевич пересмотрел свое к нам отношение, в итоге он очень плотно работал с Балабановым.
