Он опять свое:
— Неудобно отказывать. Человек ведь просто так не попросит, значит, ему нужно. А мне несложно.
Мать уже вознегодует, кулаком по столу даст:
— Ну ничему тебя жизнь не учит, хватит уже всех подряд выручать!
Только после этого Эдуард Анатольевич наконец отлипал от телефона. Жену слушался, даже могло показаться, побаивался. Она им только так командовала: «Что за свитер ты надел потертый? Ну-ка, бери вот этот». Он даже ужинать без Раисы Михайловны не садился, ждал у окна на кухне или на балконе, курил, выглядывая, когда уже она придет с работы.
Отцом был нестрогим. Лишь однажды всыпал мне ремня за то, что катаясь на велосипеде во дворе, я обрызгал девочек. Папа увидел это из окна, ну и дома я схлопотал чуть-чуть. Не больно совсем.
Одним прекрасным утром папа взял меня за руку и мы поехали на стадион — записываться в футбольную секцию. Было мне лет десять. Я стал заниматься. Тренеры периодически ворчали:
— Отец как играл и играет! А ты?!
Я пытался оправдываться:
— Не может один человек повторять технику игры другого точь-в-точь. Даже если это отец и сын.
Но нас все равно сравнивали. Не в мою, конечно, пользу.
Школьных успехов с меня родители, спасибо им, не требовали, учишься — и ладно. Не складывалось с английским и математикой. На мое счастье, эти уроки в школьном расписании стояли последними, а у меня в это время как раз начинались тренировки. Принес письмо от тренера на имя директора школы: «Просим освобождать ученика Стрельцова от последних уроков».
К моему сознательному возрасту отец уже работал тренером, из футбола ушел.
