А еще она как большая модница любила ходить в сток. И меня заманивала, знала, что я люблю рубашки и платочки: «Верка, там море всего и твои размеры!» В магазинах Нину часто узнавали, на улице только и слышно было, как за спиной на разные голоса окликают Дорошину: «Людк, а Людк!»
После выхода фильма «Любовь и голуби» Нина стала очень популярной, и она этой популярностью иногда пользовалась. Когда грянул дефолт, она была здесь, в Ленинграде. «Верка, так! Пошли в магазин, деньги совсем обесцениваются. Надо успеть вложить!» — Нина всегда была очень практичной.
В ДЛТ — Доме ленинградской торговли — мы сразу же рванули в отдел тканей.
— Вынесите самую дорогую, — просит она продавца. — А у вас есть еще дороже? — не унимается Нина.
— Дороже только сукно для бильярда.
Словом, купили наконец ткань, сшили у ее портнихи по костюму. Нина всю жизнь шила себе наряды только у нее.
Мы вечно с ней что-то доставали друг для друга во времена советского дефицита. Однажды она попросила купить ей в Гостином Дворе пластмассовые разноцветные тазы: «Олег в Ленинграде, передашь через него!»
Приказ есть приказ. Олег Даль в то время был мужем Дорошиной. Он снимался на «Ленфильме» в какой-то картине. Я послушно поехала с этими тазами к нему в гостиницу. Артисты после съемок, наверное, где-то кутили. Я долго-долго сидела у его номера — ждала, когда он вернется. Олег появился ближе к полуночи. Когда меня увидел, его брови полезли наверх. «Опять какие-то тазики... Да я видеть все это уже не могу!» — сказал он раздраженно, но все-таки взял их и повез Нине. Даль с Дорошиной, по-моему, были совершенно разными и прожили вместе недолго.
Когда в доме Нины появился ее последний муж, все сразу заработало, заблестело. Очень хозяйственный, он прекрасно готовил, с удовольствием драил кастрюли. Я была уже спокойна: подруга за ним как за каменной стеной. К сожалению, Володя умер после долгой болезни.
Прошли годы. Она очень долго переживала его уход из жизни. Как-то в письме мне написала такие пронзительные строчки: «Восемь лет как нет Володи. Наконец поняла, что такое муж. Каждый крючочек, который он приколотил, каждую полочку. Двадцать лет пролетели как один миг. Вот что такое счастье...»
Как один миг... Верно сказано. Мы оглянуться не успели, как быстро промчались годы. Наш мудрый друг Шура как-то с юмором сказал: «Я ведь знал, что старость — поганая вещь, но чтобы настолько...» Мы с Ниной старались держаться, быть в форме. На юбилее «Современника» — пятьдесят лет театру — Нина вышла на высоких каблуках и, как она гордо написала в письме: «в мини-перемини!»
Она часто писала мне о репетициях в театре, пересказывала актерские байки. Но за этими театрально-шуточными историями пряталась грусть. Самых дорогих Нине людей уже давно не было. В одном из писем читаю: «Вчера в театре помянули Ефремова и Даля... Далю вчера исполнилось бы 66 лет, а умер он в 39, вот сколько уже отлежал, а Ефремов 7 лет. 7 июня пойду к Володе, будет уже 3 года. Вот скольких близких людей уже нет, и давно. Они все передо мной как живые, часто снятся во сне».
