Несмотря на то что у меня не было базового музыкального образования, к поступлению в Гнесинское училище я готовился серьезно и имел в багаже какой-то начальный репертуар. Мне достаточно рано, с четырнадцати лет, привили любовь к джазу и джаз-року, спасибо за это друзьям-музыкантам. Могу ошибиться, уточняя, какие же две песни — на русском и на английском — готовил тогда для прослушивания в Гнесинке, но точно помню, как читал стихотворение Арсения Тарковского.
Мне очень повезло, так как под свое крыло меня взяла Наталья Зиновьевна Андрианова, которую я до сих пор считаю своей творческой мамой. Она — единственный в своем роде педагог в нашей стране, невероятно теплый и душевный человек. У нее учились Мурат Насыров, Полина Гагарина и огромное количество звезд. Ей я обязан своей творческой судьбой и глубоко благодарен. На курсе, кстати, было всего два-три парня, в основном там присутствовали девушки. Меня радует, что большое количество хороших музыкантов прошли через нашу Ордынку и все плюс-минус до сих пор находимся в профессии.
На втором курсе мы образовали небольшую артель и работали по ресторанам. В программе было несколько вокалистов, мы менялись, мой выход стоил двадцать — двадцать пять долларов за пять-шесть песен. Это были не очень большие деньги, но ощутимая прибавка к скромной стипендии. С третьего курса я уже начал участвовать во всех возможных конкурсах и концертных программах, ходил на прослушивания. В 1997 году стал лауреатом конкурса «Хрустальная нота», который проходил в Кремлевском дворце съездов, а председателем жюри был сам Джеймс Браун.
До «Премьер-министра» было два других коллектива, где я пробовал работать. Разные источники в Интернете, кстати, уверяют, что в «Премьер-министр» был некий кастинг, который проходил и я. Это неверная информация. Первый состав «Премьер-министра» собрал поэт-песенник Константин Арсенев, один из главных хитмейкеров российской эстрады, я горжусь нашей с ним дружбой, которую мы сохранили до сих пор. Костя частным образом брал уроки вокала в Гнесинке, мы пересеклись несколько раз, и у него возникла идея создать бойз-бенд, что тогда было реально трендом. Именно Арсенев познакомил меня с певцом Питером Джейсоном, который в свою очередь привел нас в ресторан «Англетер» на Лубянке, и мы впервые услышали там Жана Григорьева-Милимерова, он исполнял Стиви Уандера и еще много прекрасного соула. Помню, как пришлось уговаривать Жаника присоединиться к нашей затее: он был самым молодым из нас и вообще не понимал, зачем ему какой-то шоу-бизнес. Но мы были убедительными, и в итоге Костя Арсенев привел нас троих в компанию «АРС», там еще работал Евгений Фридлянд, хотя у него уже был свой продюсерский центр. Нас познакомили с ним и Кимом Брейтбургом, с этого все и началось. Никаких кастингов не было и в помине, собрались сразу три вокалиста.
У нашей группы был состав, но не было ни трека, ни названия. В студии в ГИТИСе была записана одна песня на пробу, даже не вспомню, как она называлась. Затем все это затихло где-то на месяц. И вот иду я по «Горбушке» по своим делам и у одного из киосков слышу из колонки песню, которую мы записывали. Подхожу, спрашиваю: «А что это у вас там играет?» Мне протягивают диск, сборник «Горячая десятка». Так я впервые — на рынке, случайно — узнал, что наша группа называется «Премьер-министр».
В России на тот момент был бум бойз-бендов. Успешными уже были «Иванушки», «Отпетые мошенники», каждый месяц появлялись десятки похожих коллективов. Большой популярностью, например, пользовалась группа «ИКС-Миссия», где работал папа Влада Соколовского, там все солисты были танцовщиками. Прекрасные мускулистые мужчины, кидающие батманы, но, при всем уважении, это мало имело отношения к музыке. Мы отличались от всех. У нас не было ни одного танцора, но все мы были вокалистами с музыкальным образованием и каждую песню раскладывали на многоголосье. Когда создавался «Премьер-министр», примерами для нас служили соуловые коллективы Take 6, Boyz II Men с достаточно сложным голосоведением. В этом и заключалась основная фишка нашей троицы, к которой позже присоединился Слава Бодолика.
