У Игоря Старыгина была удивительная привычка жениться. Он следовал джентльменскому правилу: переспал — в ЗАГС! Сам над собой шутил, мол, в паспорте от штампов уже нет места. Его многочисленные спутницы жизни увековечены в «Википедии». Как-то вскользь журналисты и меня упомянули в конце «списка жен»: «А еще была какая-то балерина...»
Е сли честно, мне совсем не обидно было оставаться безымянной балериной. Наверное потому я так долго и молчала, а ведь столько лет с тех пор прошло...
Мы с Гошей женились не по большой любви, у нас не было многолетнего страстного романа. Именно со мной он изменил своему правилу — до свадьбы мы даже не целовались. Это замужество было самым, пожалуй, сумасбродным поступком в моей жизни. Как стремительно мы поженились, так стремительно и разбежались. Хотя официально считались мужем и женой почти пять лет. Старыгин никогда не рассказывал в прессе обо мне, я молчала о нем. И так бы и продолжала молчать, если бы не одно но. Мы расстались, но потом все время общались. Любви не получилось, а дружба состоялась. Это дорогого стоит.
Поженились с Игорем в феврале 1981 года. К тому моменту я уже несколько лет танцевала в прославленном ансамбле Игоря Моисеева. За плечами Старыгина были «Мушкетеры» и «Государственная граница». Мне двадцать два года, Игорь старше лет на двенадцать. Он успел дважды развестись, я была не замужем...
Большой театр и ансамбль Моисеева считались тогда главными брендами Советского Союза. Моисеевцы с невероятным успехом объездили весь мир. Говорят, когда ансамбль впервые после падения железного занавеса приехал в Америку, люди на Бродвее стояли две ночи, чтобы купить билеты на концерт.
Моя мама Людмила Ивановна всегда мечтала танцевать и обожала этот ансамбль. Родители неизменно ходили на все концерты, когда тот приезжал в Германию, — мой папа в звании полковника служил в Потсдаме. Уже в три года я важно говорила гостям: «Когда вырасту, буду танцевать у Моисеева!» Все надо мной смеялись, но так в итоге и случилось...
Когда мне было семь, мы вернулись в Москву. Однажды на даче взрослые хохотали, сидя за столом, а я одиноко играла в саду в песочнице. Нарезаю глину на кусочки и «продаю масло». Моим единственным покупателем был Евгений Моргунов. Ему стало так жаль маленькую продавщицу, что он вышел со мной поиграть.
Моргунов дружил с моими родителями. Все крутились вокруг мамы — она работала секретарем директора Высших курсов сценаристов и режиссеров Ирины Александровны Кокоревой. Курсы базировались в Театре киноактера. Маму знали все! Евгений Рубенович Симонов всегда оставлял родителям контрамарки в Вахтанговский театр. Когда мама проходила через фойе в ложу, все оборачивались ей вслед. Черная узкая юбка с разрезом, католический крест и огромные бриллианты в ушах, пышная грива волос цвета венецианского золота. Красотка!
