В родительской квартире мы жили большой семьей. В одной комнате мой брат с женой, в другой, прежде занимаемой отцом, я с дочкой, Анвару отдали самую большую, двадцатиметровую, всю заставленную коробками с вещами, — как раз в тот момент собирались разъезжаться, сидели, что называется, на чемоданах.
По утрам Анвар ждал, когда все уйдут на работу. Только оставшись в одиночестве, мог походить по квартире. Ни с кем, кроме меня, не общался. Ел только то, что готовила я, причем должна была это делать исключительно при нем. Если оставляла еду на плите — ни за что не притрагивался. По ночам мы с ним сидели на кухне, чаевничали, вели философские беседы, его очень многое интересовало. Но стоило заговорить о Динаре, резко умолкал. Сказал по ее поводу единственную фразу: «Мама занималась не той профессией...» Кино он вычеркнул из своей жизни. Да и все прошлое отрезал и ничего не хотел вспоминать. Слишком много боли было там, слишком много...
Меня поражало его доброжелательное внимание. Я все время роняла телефонные аппараты. Прихожу однажды домой, а у меня стоит новый.
— Миша, — спрашиваю брата. — Ты, что ли, купил?
— Нет, спроси у Анвара.
Оказывается, это он.
— Зачем ты тратишься? Вдруг и этот разобью?!
— А он противоударный.
Еще заметил, что я пишу раскадровки, сидя с секундомером в руках, и считаю цифры на бумажке. Раз — и положил рядом дорогой калькулятор. Денежные переводы для него приходили на мой адрес от Клары.
Черный большой кот, которого Анвар привез с собой, жил с ним. Он кормил его одним хлебом, рядом с переноской стояла миска с водой. За пределы комнаты животное не выпускал. В результате вещи, упакованные в коробки, пришлось выкинуть, потому что все было испорчено кошачьей мочой. Спустя восемь месяцев брат не выдержал такого соседства и взмолился: «Пересели Анвара куда-нибудь».
Директором картины Асановой «Милый, дорогой, любимый, единственный...» был Дима Горбачевский. Он дружил с Валерой Приемыховым, жил в квартале от меня. Звоню ему:
— Где мне поселить Анвара? Брат недоволен и просит найти ему какое-нибудь жилье.
— Галл, у меня умерли родители, сам обитаю на даче, пусть он пока в их квартире поселится.
Мы перевезли Анвара в сталинский дом Горбачевского, он прожил там месяцев пять. В большой комнате стояла кадка с гигантским столетником, опутавшим все окно. Я мечтала забрать эту красоту себе, но все как-то руки не доходили. Когда через какое-то время мы приехали навестить Анвара, алоэ было черным, оно засохло, потому что кот писал в цветочный горшок. Грязь повсюду была страшная. Но Дима знал, на что идет. Он был таким же другом Динары, как и я.
