Дипломную картину Асанова сдала на отлично. И тем не менее в ее творчестве наступила пауза. Пять следующих лет она оставалась без работы. Бесприютная, скиталась по съемным квартиркам. Ей бы вернуться в Москву, где все однокурсники, друзья, учителя. Но Динара выбрала Питер, наверное потому, что была воином-одиночкой. И когда работа появилась, уже не могла остановиться — не терпела простоев.
Асанова была настоящей, и картины ее — штучный, редкий товар. У нее сформировался собственный вкус, особенный почерк, она безусловно заняла определенную нишу в кинематографе. О подростках фильмов выходило мало, сейчас на эту тему картин вообще не снимают. Кому есть до них дело?
Но когда в мире кино появляется чужак, ему могут говорить ласковые слова, а пропустить вперед не спешат. Так, фильм «Пацаны» долго не принимали в Госкино. Динара вынуждена была пойти на компромисс и сделала купюры. А потом из-за этого некоторые коллеги на «Ленфильме» шушукались за ее спиной, называли конформисткой. Не зря говорится: злые языки страшнее пистолета — она плакала, но конечно, никто этого не видел...
На «Ленфильме» у Асановой не было романов. Мне казалось, что какая-то тайна оставалась в ее прошлом. Может, единственная настоящая любовь? Окруженная мужчинами, она умела дружить с ними. Но ни разу не довелось увидеть, чтобы кто-то пытался ухаживать за Динарой, домогался. Складывалось впечатление, что и ей этого не нужно. Никакого кокетства Дика себе не позволяла. А потом появился Коля.
Динару за Николая Юдина замуж выдала я. Он был художником-графиком. Наш город на самом деле маленький, творческие люди так или иначе общаются друг с другом. Как-то Коля пригласил Асанову к себе, я, разумеется, отправилась с ней. У Дики — простой, денег совсем нет. Что-то ей присылали родители, совсем крошечные суммы. Мы существовали на ее и мои копейки. Идти в гости с пустыми руками? Ну нет. Наскребли на две бутылки красного вина. В съемной квартире Юдина было чисто и уютно. Коля, блондин с чеканным как у Вольтера лицом, в элегантном сером свитере, накрыл стол с восточным шиком, явно стараясь произвести на Динару впечатление: тяжелая скатерть, на ней блюдо с горой фруктов.
Юдин собрался открыть бутылку, но в доме не оказалось штопора. Принялся ковырять ножом — безуспешно. Тут я и предлагаю:
— Давайте попробую, есть один хитрый способ, — прикладываю полотенце к стене и выбиваю потихонечку пробку, стуча донышком о ткань. А она все не выходит. — Сейчас еще раз, последний, — ударяю бутылкой сильнее, пробка со свистом вылетает, и — о ужас! — красное вино заливает светлый свитер хозяина.
