Несмотря на толпы поклонниц, Рыбников был верным мужем, хорошим семьянином и добрым отцом. Любил домашний уют, сам ходил на базар, с которого обязательно приносил красные соленые помидоры и грибочки. Умел накрыть стол, в кругу самых близких произнести красивый тост и выпить рюмку-другую... Обожал русскую баню, и обязательно с парной, с веничком. Он и умер после баньки. Пришел домой, махнул рюмку коньячку, лег в чистую постель и не проснулся. Всего месяц не дожил до своего шестидесятилетия...
Съемочная группа «Весны на Заречной улице» трудилась днем и ночью. Снимали на заводе, на природе, в павильоне. Петр Тодоровский даже шутливо переиначил название фильма — «Без сна на Заречной улице», а Хуциева прозвали Мартеном Мартыновичем.
Режиссер требовал, чтобы мы с Ниной Ивановой сыграли внутреннюю драму расставания наших героев, извинения, сожаления — то, чего не было в сценарии.
— Она, может, раньше влюбилась в Крушенкова, — объяснял Хуциев, — а он не ответил ей взаимностью и, конечно, чувствовал себя виноватым...
— О-хо-хо, — кряхтел я, а Нина плакала, не понимая, как сыграть эту сверхзадачу.
Именно Хуциев отыскал Нину и добился ее утверждения на главную роль учительницы Тани. Во ВГИКе Марлену показали сюжеты, снятые студентами на учебной студии. И в одной дипломной работе он увидел то, что искал: юное хрупкое создание с тонким ломающимся голоском. Хуциева поразили ее естественность и полное отсутствие страха перед кинокамерой.
Иванова не собиралась связывать свою жизнь с кино, но судьба изначально вела ее по актерской дороге. Ведь она еще девчушкой сыграла в известной ленте Виктора Эйсымонта «Жила-была девочка». После дальнейшего успеха в «Весне на Заречной улице» снялась на Студии имени Довженко в ремейке под названием «Киевлянка». Но картина полностью провалилась. Нина и до этого скептически относилась к своим драматическим способностям, а крах последнего фильма бесповоротно отбил у нее желание стать актрисой.
...Не имея после института ни кола ни двора, ни даже постоянной прописки, я как вольный художник слонялся по продолжительным командировкам и жил где попало. И хотя меня, молодого холостяка, такие условия вполне устраивали, затаенная мечта о своем доме и семейном счастье все же не давала покоя.
