И они разъехались кто куда. Только через несколько месяцев Переверзев узнал, что Алла беременна, но было уже поздно. Ларионова и Рыбников справили свадьбу, получив в приданое родившуюся дочку. Коля дал ей свою фамилию и стал для девочки настоящим отцом. Несколько лет спустя у супругов появилась вторая дочь.
На мой взгляд, Рыбников был гораздо сложнее и интереснее сыгранных им правильных героев. И вообще он довольно скептически относился к советским идеологам, открыто над ними подтрунивая. Мог, например, в присутствии парторга раскрыть газету (а читать он любил) и громко сказать: «Посмотрим, чего там еще придумал наш Бровеносец?» (Так за глаза именовали генсека Брежнева.)
Коля открыто дружил с диссидентами, пел песни запрещенных авторов. Рыбникова вызывали в идеологический отдел при ЦК и увещевали: как всенародно любимый артист может исполнять песни изменников Родины, а его жена это терпит?! Он вынужденно все отрицал. Тогда ему давали послушать магнитофонную запись и Рыбников со знанием дела доказывал, что при помощи техники можно смоделировать любой тембр голоса.
Ларионова с мужем считались элитной супружеской парой. Они были у всех на виду, их часто приглашали на правительственные мероприятия, фестивали, банкеты. И везде Николай вел себя непринужденно, мог изрядно выпить. Он вообще говорил что думал, часто не соглашался с начальством, заступался за обиженных коллег, за фильм, отправленный на полку. Начальники терпели непредсказуемого актера из-за его фантастической популярности, но долго не давали звания заслуженного, а потом и народного, не выпускали за рубеж. Ларионова ездила в загранкомандировки, а Рыбников как заложник ожидал ее возвращения.
Время от времени Алла просила мужа быть покладистее, ведь от чиновников зависели гонорары, спецобслуживание и прочие льготы. Ларионова нуждалась в достатке, а у Коли деньги не задерживались. Жили супруги в самой обычной трехкомнатной квартире. Не обзавелись они и дачей. Причину всего этого Николай объяснял просто: «Да не могу я видеть эти рожи! Обрыдли они мне!»
Когда Алла говорила, что денег надо бы побольше, Рыбников отвечал: «Подумай, ну что ты станешь делать с миллионами, если они у нас появятся? Дворец мы купить не сможем. Усадьбу — тоже. Обзавестись пароходом или самолетом не дадут. За границу не пустят. Да и что нам делать во Франции или Америке?! А в нашей стране нас и так всюду примут. И даже денег не спросят».
