На следующий день вывесили список поступивших. И моя фамилия оказалась в нем последней. Я снова и снова перечитывал имена однокурсников: Руфина, Изольда, Астрида, Майя, Данута, Нинель, Альфред, Артур... Мое — Гений — завершало кураж!
Актерская профессия часто связана с ожиданиями — новых ролей, очередной команды «Мотор!». В далеких экспедициях я привык заполнять паузы между съемками размышлениями, картинами из прошлого. И сейчас, когда перерывы в работе становятся все продолжительнее, в сознании, как в кино, мелькают кадры с городами, лесами, реками, взрывами, стройками, плотинами, знакомыми лицами. А вот наконец замаячил и самый дальний ориентир маршрута моей памяти — Жигули.
Кто плавал по Волге, знает, что ее водный путь в среднем течении преградила горная возвышенность. Великая река обошла препятствие, сделав обширную подковообразную извилину, именуемую Самарской Лукой. Эти благостные места считаются заповедными. Здесь я и появился на свет, получив от родителей, молодых коммунистов, громкое имя Гений. Сестра, названная не менее звучно — Идеей, дразнила меня Генкой-пенкой. А я ее: «Идейка, цена тебе копейка...» Наверное, папе с мамой казалось, что с такими именами детей ждет особенная судьба в стране со светлым будущим, служению которому они посвятили свою жизнь.
Мой отец Гаврила Васильевич Юхтин происходил из самарских пролетариев. Он работал в железнодорожных мастерских, где было особенно сильно влияние большевиков, и романтически верил в добро и равенство. Как молодого коммуниста его направили из города в деревню для организации сельхозкоммуны и борьбы с кулачеством. Там его избрали секретарем партячейки. Он обобществлял орудия труда и скот, организовывал сельчан на ликвидацию безграмотности, занимался художественной самодеятельностью, благо сам играл на гармони и проникновенно пел. Противники коллективизации стреляли в отца и тяжело ранили. Ухаживать за ним стала батрачка Рая.
Полногрудая, круглолицая, с добрыми глазами, здоровая и сильная, Раиса Михайловна — моя мать, в девичестве Птицына — с любовью заботилась о больном и разделяла его устремления. Они поженились. Сначала родилась дочка, за ней — я.
Если рабочее происхождение отца вполне очевидно, то биография матери так и осталась загадкой. Говорили, что родители ее, крестьяне, умерли, когда Рая была маленькой. Сироту якобы удочерили совершенно посторонние люди. Когда наша семья вернулась в Самару, воспитательница матери всегда жила с нами. Мы считали ее своей бабушкой. Она была степенной, аккуратной и почти всегда молчала, как глухонемая. Моя сестра абсолютно походила на нее лицом.
