Позже я поняла, что несмотря на иллюзию бегства в «башню из слоновой кости», в чистое искусство, поэты начала века не могли не ощущать, как лихорадило Россию. Их стихи были пронизаны предчувствием грядущих катастроф, войны и революции, которая в итоге погубила Гумилева и Мандельштама, исковеркала судьбу Ахматовой, сделала беглецом Вертинского...
Когда тебе четырнадцать-пятнадцать, этот надлом очень сильно действует на психику. Панцирь ты еще не отрастил, нервы обнажены... Что я творила в этом возрасте! Мои сыновья по сравнению со мной — оба ангелы! Когда случилась первая любовь и первое расставание, сходила с ума. Сидела свесив ноги на крыше шестнадцатиэтажки и играла на дудочке. Сейчас вспоминаю все это — и мороз по коже.
С одной стороны, я пропитывалась книжными страданиями. А с другой — в идеальной семье моих родителей начался серьезный разлад.
Тут надо сказать, каким человеком была моя мама, это важно и все расставит по местам. Она была очень одаренной. Свободно владела английским, прекрасно танцевала, в юности занималась художественной гимнастикой, играла Шопена на фортепиано... Но главным ее даром была способность любить. Отца она полюбила до безумия — и на всю жизнь. И в двадцать лет выйдя замуж, решила посвятить себя семье.
Я росла домашней девочкой — мама возила меня на развивающие занятия: музыка, движение, английский. Папу всегда ждали ужин и свежевыглаженные рубашки. Она сама клеила обои в новой квартире, шила занавески, готовила, вязала... Мы с папой были ее главным проектом, а семейное благополучие — алтарем, на который она положила как жертву и свою душу, и тело, и свою профессиональную реализацию. Но однажды этот алтарь дал трещину.
Это случилось в Будапеште, куда отца направили работать по профсоюзной линии. Недавно мы с Сашей и Даней ездили в круиз по Дунаю, сутки стояли в Будапеште — это сказочный город! Столько возможностей! Я примерила на себя мамину жизнь: вот у меня муж дипломат, он на работе, дочь в школе, полно свободного времени и есть деньги. Куда бы я пошла?
